Питер Даффи - Братья Бельские

Еврейские мастера-портные, кузнецы, сапожники, шляпники, плотники также почувствовали на себе гнет нового правительства. Они были вынуждены вступать в кооперативы и получали установленные (и совершенно не королевские) зарплаты. Экономика области была разрушена переменами, а дефицит продовольствия вынуждал людей по многу часов простаивать в очередях, чтобы получить скудный паек, предоставленный правительством.

Тувья, который по-прежнему жил с женой в Субботниках, понял, что как предприниматель он потенциальная мишень НКВД. Он оставил Ривку, с которой давно перестал находить общий язык, и уехал в соседнюю Лиду.

То, что мукомольное дело было очень важным для всех, защищало мельницу Бельских от ревностного пыла советских управленцев. Асаэль оставался на мельнице и был даже назначен председателем административного совета, учрежденного новым режимом в Станкевичах. Это был пост, который он никогда не смог бы занять при поляках, и он упивался своим величием. Зусь, который также занимал пост в совете, получил работу в потребительском кооперативе в Новогрудке. Там он встретил женщину по имени Циля, и они поженились.

Тувья, которому уже было тридцать три, снял комнату в Лиде и устроился помощником бухгалтера, хотя имел весьма смутное представление об этой профессии. Главный бухгалтер научил его основам бухучета, и он оставался на этой работе в течение года. Потом он нашел подобную работу в другой деловой сфере Лиды. Он предпочитал не высовываться, чтобы оставаться вне поля зрения НКВД.

— Я тогда жила в комнате в доме моей подруги, и в ту минуту, когда я его увидела, я сошла с ума, — вспоминала Лилка Тиктин, в то время застенчивая девочка с кротким взглядом. — Просто обезумела. Я тогда думала, что он самый красивый мужчина в мире. Это была любовь с первого взгляда. Я моментально решила, что на всем белом свете нет такого, как он. Но наша разница в возрасте была огромной. Моя мать умерла, и мне недоставало тепла. Он, в отличие от других, заботился о нас. Водил меня и мою подругу в кино на русские фильмы, любовные мелодрамы, приносил нам леденцы и шоколад. Иногда я поднималась по приставной лестнице и заглядывала к нему в комнату. Я имела обыкновение проверять, дома ли он, спит ли он. Я была как помешанная.

Но девушка была еще слишком юна, чтобы возбудить романтический интерес Тувьи. Вскоре в командировке он встретил женщину своего возраста, которая действительно поразила его воображение. Ее звали Соня Варшавская; она была высокой и белокурой — красивая женщина с пытливым умом, что очень импонировало Тувье. Другие видели в ней надменность, даже высокомерие, но Тувью это не волновало. Он был полностью сражен. Вскоре выяснилось, что Соня связана узами родства, хотя и не кровными, с Лилкой Тиктин. Узнав, что Лилка часто посещает Тувью, Соня попросила девушку носить ему записочки и присматривать за ним. Лилка не возражала. Это позволяло ей чаще видеть Тувью.

Отношения Тувьи с Соней послужили для него оправданием для получения развода от жены, оставленной им в Субботниках. Общих детей у них не было. Он не стал тратить времени даром и начал новую жизнь с Соней. Напряженная обстановка того времени воспрепятствовала официальной церемонии бракосочетания, но с того момента Тувья обращался к Соне как к своей жене.

Война медленно продвигалась все ближе. В больших городах проводились воздушные учения, и военные самолеты каждый день летали над головами. В Новогрудке был создан передвижной госпиталь для солдат Красной армии, раненных во время вторжения в Финляндию зимой 1940 года.

В течение зимы 1940 года в область устремились беженцы из оккупированных нацистами частей Польши, многие говорили о нацистских злодеяниях. Один из Бельских, Абрам, который был на год старше Зуся, женился на женщине, бежавшей из Варшавы. Она рассказала Бельским о том, что немцы относятся к евреям «хуже, чем к собакам», как позже вспоминал Зусь. «Мы с большим трудом верили ей», — сказал он. Контролируемая правительством пресса ничего не говорила о том, что происходило на Западе, потому что нацистская Германия была союзником Советского Союза.

— Моя мать обыкновенно говорила нам, чтобы мы не слушали этих историй о немецких злодеяниях, — говорила Сулья Рубин, в те времена девочка-подросток, жившая в Новогрудке. — Она говорила, что немцы культурные, образованные люди и что они никогда не будут делать таких ужасных вещей.

К началу 1941 года Зусь и Асаэль были призваны в Красную армию. Зусь оказался в ста километрах к востоку, недалеко от границы управляемой немцами Польши, Асаэль — ближе к дому, к северу от Станкевичей. Их родители оставались жить у мельницы вместе с одиннадцатилетним Аароном и семнадцатилетним Яковом, который страстно желал переселиться в Палестину. Тридцатилетний Абрам и его жена переехали в Новогрудок.

22 июня 1941-го нацисты неожиданно напали на Советский Союз, повернув стволы на своего прежнего союзника. Это был один из самых жестоких, самых трагических дней. Нацисты застали Красную армию врасплох. Началась война.

Глава вторая

Июнь 1941 — Декабрь 1941

Тувья Бельский крепко спал в своем доме в Лиде, когда оглушительный рев двигателей разбудил его. Он подбежал к окну и увидел людей, в отчаянии бегущих в убежища. «Страх и паника были непередаваемы, в воздухе творилось нечто невообразимое, и было ощущение, что мы все обречены», — позже написал он. Через несколько часов он услышал по московскому радио, что немцы бомбят главные города области.

Он был немедленно мобилизован, и ему поручили помогать на сборном пункте с новобранцами. К середине дня немецкие самолеты сбросили на Лиду зажигательные бомбы, которые моментально подожгли большую часть деревянных строений. Целые кварталы загорелись в считанные секунды. Командир Тувьи приказал новобранцам отступать к соседнему лесу, но там их настиг налет немецкой авиации. Это был настоящий ад. «Товарищи, — сказал командир. — Сейчас каждый сам за себя. Приказываю всем разойтись!» Для большинства мужчин, включая Тувью, это означало разрешение на обеспечение безопасности собственных семей.

Тувья помчался назад в Лиду и нашел там свой дом объятый пламенем. Соня, однако, не пострадала. Они спасли что смогли из имущества и присоединились к тысячам беженцев, спешно покидавших город.

Советские войска, абсолютно не готовые к молниеносной атаке, отступали в глубь страны. Они спешно уходили на восток большими нестройными группами. Глядя на это бегство, некоторые поляки, возможно вспоминая, с каким теплом евреи в 1939 году встречали советские войска, кричали: «Эй вы, жиденята, где ваши великие танковые дивизионы? Грядет Судный день!»