Роберт Стивенсон - Жизнь на Самоа

Наш дом оказался источником многих хлопот и огорчений. Это маленький коттедж, который в будущем станет подсобным флигелем. В нем три комнаты наверху и две внизу. Мы живем на втором этаже. Одна из комнат, примерно четырнадцать на шестнадцать футов, служит столовой и гостиной; во второй, значительно меньшей, — спальня; третью, десять на шесть футов, мы используем как буфетную и кладовую. Большую комнату внизу занимают Бен с женой и двухлетней дочкой и трое канаков note 12, работающих у него под началом. Бен и один из работников не из этих мест, двое других, по-моему, самоанцы, так же как жена Бена. Миссис Бен — рослая молодая женщина, некрасивая, но с хорошей фигурой — обладает неподражаемым талантом к ничегонеделанию note 13. Обычно на ней только кусок материи, обернутый вокруг талии, но иногда она появляется в бумажном полосатом платье. Девочка, как правило, бегает голышом, но и у нее есть одежда размером с носовой платок. Малышка очень спокойная и вполне милая, если бы не ее неприятная манера пить воду из цистерны, присосавшись к крану. То, что мы знаем о подверженности самоанских детей фрамбезии note 14 — ужасной болезни, которая заразна и неизлечима для взрослых белых, не помогает нам примириться с этой привычкой девочки. Маленькая комната под нашей кладовой служит для той же цели Бену. Здесь он держит бочки с солониной, керосин, рис, галеты, провизию для рабочих, а также несколько лопат, заступов, топоров и ножей. Все это, за исключением ножей, в самом небрежном состоянии.

Боюсь, что утром я задела чувства Бена. Под вечер в субботу к нему явился какой-то старик, должно быть родственник жены, и пробыл все воскресенье. Поскольку у самоанцев из Апии дурная слава, я не могла отделаться от беспокойства за судьбу вскрытых ящиков, стоящих в помещении Бена. Все же я не хотела лишать Бена воскресных гостей. Но когда утром обнаружилось, что старик намерен прочно обосноваться и потребовал себе местную деревянную подушку note 15, которую углядел на верхней веранде, я решила сопротивляться. «Всякий, кто остается здесь после того, как окончил свои дела или визит, должен работать», — объявила я и поставила старика выкапывать камни. Он был очень обескуражен, а когда я вышла поглядеть, как идет дело, оказалось, что он переманил к себе на помощь рабочих, строивших курятник. Я отослала их назад, и старик удалился, но подозреваю, что он еще где-то поблизости.

Возвращаюсь к дому: в общем он нам нравится, за исключением окраски. Стены нашей гостиной, из которой и без того открывается вид на уродливую железную крышу, до высоты четырех футов от пола покрыты холодной черной краской, а выше — еще более холодной и раздражающей белой. Двери — леденящего свинцового цвета. Все вместе производит холодное и мертвящее впечатление. Мы порылись в ящиках и откопали довольно много кусков совсем темной тапы note 16: на сочном каштаново-черном фоне коричневый рисунок разных оттенков — от красновато-бурого до очень светлого кофе с молоком. Когда повесили тапу, изменился весь облик комнаты, несмотря на то что закрыты лишь обе главные стены. Над дверью, ведущей во вторую комнату, укрепили большую плоскую ветвь розовых кораллов с Ноноути note 17, подаренную мне капитаном Рейдом, когда мы плыли па «Экваторе». Пришлось заказать плотнику стеллажи в один из углов комнаты и в простенки у окон. Кроме того, он сбил по моим указаниям из пары досок подобие кушетки, на которую я положила матрац, прикрыв его шалью. На деревянном столе — старая розовая скатерть. Когда мы зажигаем лампу и ставим куриться буак note 18 в маленькой японской коробочке, потому что москитов, увы, хватает, мы чувствуем себя уютно и совсем как дома. С отделкой стен, наверное, скоро справимся и застелим пол нашими красивыми циновками.

Окончена начатая вчера постройка свинарника. Вид у него, надо сказать, неказистый, но достаточно будет пары каких-нибудь ползучих растений, чтобы придать ему живописность. Вчера приходил прощаться Тамате, так как неожиданно прибыл его пароход.

Пока я наблюдала за строительством свинарника, а Льюис работал в павильоне, глупой птице удалось вылететь наружу. Я просто счастлива, что мы от нее избавились. Мучительно было думать о том, как она мечется под крышей, изнемогая от голода, жажды и страха. А Льюис даже не пожелал тратить сочувствия на такую дуру.

Я взяла продырявленную гвоздями молочную кастрюлю и вставила ее в отверстие бочки с водой в месте присоединения шланга. Надеюсь, что москитов теперь поубавится.

Вчера нас навестил Генри, прежний секретарь Льюиса, чистокровный самоанец с острова Савайи. Тогда, нанимаясь на секретарскую должность, он выразил надежду, что в процессе работы научится говорить по-английски «длинные фразы». Генри не внушает нам особой симпатии note 19. Он терял способность двигаться всякий раз, когда я просила о маленькой услуге — принести стул или пройти несколько шагов до миссии. Тем не менее мы чувствуем, что его надо поддержать, потому что он интеллигентный и во многих отношениях очень передовой самоанец. Вчера он опять попросился на работу, но, так как здесь он нам абсолютно не нужен, Льюис предложил ему выполнять трижды в неделю обязанности курьера по шиллингу за поездку. Так как можно предположить, что его посещения будут не реже, получается как бы по шиллингу за визит. Он был готов отказаться, но побоялся потерять шанс на что-нибудь лучшее в будущем и дал согласие.

Как раз когда я сидела за весьма скромной трапезой — немного тушеной телятины, жесткой, как подошва, с гарниром из вареной папайи и хлебных плодов и стаканом красного вина с водой, — явился с визитом немецкий генеральный консул доктор Штюбель. Кажется, над всей лошадиной сбруей в Самоа тяготеет непонятный рок: уздечки рвутся, седла распадаются на составные части и вообще верховая езда сопряжена с несколько рискованным интересом. Случайно у меня оказался под рукой кусок крепкой веревки, и доктор Штюбель смог подвязать лопнувшую уздечку. Надеюсь, моя веревка честно сослужила службу в помогла доктору благополучно добраться до дома.

На участке всюду молодые побеги папайи, что меня очень радует в расчете на будущих коров. Мы с Паулем посадили много фасоли, но только в порядке опыта. Считается, что здесь она не будет расти. В несколько ящиков с землей мы высеяли семена помидоров, артишоков и баклажанов. На днях мистер Карразерс note 20 прислал нам полдюжины превосходных ананасов, и мы, по мере того как едим их, сажаем верхушки.