Александр Брагинский - Ален Делон без маски

Так начинается этот роман, о котором будет столько написано и который отразится на всей нескладной жизни Роми Шнайдер. Мне представляется, что разрыв с Аленом через несколько лет станет косвенной причиной ее безвременной кончины. Но на первом этапе только закоснелая буржуазность семьи Альбах-Рети не позволяет им догадываться о сущности отношений Роми с «французиком». Когда им доносят, что она поселилась у Алена и открыто афиширует свою связь, они не станут, впрочем, устраивать скандал, а предпримут шаги, чтобы как-то самортизировать «безумный» поступок дочери. Начинается переписка с Аленом, которому втолковывают, что он ставит Роми в ложное положение, что им надо как-то легализовать свои отношения. Ален Делон соглашается на обручение. Раз это так надо… Не сказав ничего дочери, родители Роми приглашают его приехать в их швейцарское имение в Лугано. Он приедет и весьма удивит своим появлением Роми. Она в ярости, что вся эта подготовка к церемонии велась за ее спиной. Еще больше разозлится она на «мутти» за приглашение большого числа гостей и прессы. Позднее она писала: «Об обручении мы поговаривали, а о браке никогда. Ален и так был моим супругом, а я его женой. Мы не нуждались ни в каких документах». Впрочем, уже тогда она прозорливо отмечала трещины, появившиеся в их отношениях. Ален делает бурную карьеру, она снимается тоже. Происходит то, что присуще многим актерским семьям. У них фактически нет дома. На приемах, куда Делона приглашают с невестой, вокруг него роились продюсеры и репортеры. На Роми не обращают должного внимания. Она тяжело переживает это. Алену же не хватает тонкости и такта, чтобы понять состояние Роми, ее слезы. Они начинают часто ссориться.

Сам Делон с обычной своей прямотой следующим образом определил их постепенно деградирующие отношения: «Роми принадлежала к тому классу, который я ненавидел больше всего на свете. Как я мог за короткий срок освободить ее от тех взглядов, которыми ее пичкали до этого двадцать лет? Существовали две Роми Шнайдер. Первую я любил больше всего на свете. А вторую я так же яростно ненавидел». Сегодня, став тем самым буржуа, которых он так когда-то ненавидел, Ален Делон имеет возможность в лишний раз оценить всю жестокость и несправедливость своих слов. Но тогда… Тогда их сначала прочно связала совместная работа над «Кристиной». А когда работа была закончена, перед обоими встал обычный у актерских пар вопрос: как быть дальше? Предложений о совместном фильме они не получали. Зато каждый в отдельности уже был достаточно востребован. И они вынуждены расстаться. Роми едет в Германию, а Ален Делон – в Италию, где начинаются съемки «На ярком солнце» Рене Клемана.

Забегая немного вперед, я хочу остановиться на единственном их совместном театральном проекте – пьесе Джона Форда «Нельзя ее развратницей назвать» в постановке Лукино Висконти на сцене «Театр де Пари» в 1961 году – уже после «Рокко и его братья». Лукино Висконти долгое время активно недолюбливал Роми Шнайдер. Всякий ее приезд к Алену в Милан и Рим, где снимали «Рокко», вызывал с его стороны негодование и сарказм. Гомосексуальные наклонности Висконти были общеизвестны. Но нет никаких подтверждений в том, что между ними существовали «неформальные» отношения.

Некоторое время Ален безуспешно просил невесту познакомиться с Висконти, но она не хотела и слушать. Он говорил ей, какое это имеет значение для его карьеры, она понимала, бунтовала и, наконец, сдалась. Вот как описывала Роми Шнайдер эту первую встречу с Висконти в своей книге «Я, Роми»:

«Мы с Аленом направляемся к Висконти. Он сидит в салоне в огромном кожаном кресле и смотрит на меня, как бы говоря: „Так вот она какая, подружка Алена! Придется лишить его всяких иллюзий на ее счет“. За столом он с Аленом пикируются, словно соблазняя друг друга». И она продолжает: «В те времена, как и сейчас, много болтали об их отношениях. Я считаю, что Висконти просто любил Алена, ибо чуял в нем талант большого актера и ему хотелось придать форму этой сырой материи. При этом он вел себя как тиран, претендуя на его исключительное внимание». Со своей стороны, Делон заметил однажды: «Это был эстет, он любил красоту, отдавая предпочтение мужской красоте. Он не был влюблен в меня, но увлечен, это верно».

Явно не желавшая быть беспристрастной и объективной, Магда Шнайдер писала в немецком «Бильде»: «Роми делит Делона с мужчиной». Следует признать, что перед этой волной слухов Роми надо было иметь не просто сильный характер и нервы, но безоглядно любить, чтобы отделять зерна от плевел.

Постепенно, однако, враждующие стороны стали проявлять терпимость друг к другу. Более того, великий и тонкий знаток человеческой психологии, Лукино Висконти видел, как страдает молодая женщина от разлуки с любимым, он начинает ценить не только ее красоту, но и цельный характер. Так постепенно у него созревает план свести Алена и Роми на театральной сцене – ведь Висконти, несмотря на блестящую карьеру в кино, оставался по преимуществу театральным режиссером – на оперной и драматической сцене. Впрочем, в его замысле столько же мудрости и симпатии к Алену и Роми, сколько присущего ему мазохизма. Роми в восторге, Ален – откровенно трусит. Дочь актеров, Роми не боится сцены, на которой уже выступала, ее страшит другое – ее французский, он еще не настолько совершенен, чтобы не вызвать сарказма недоброжелательных театралов. Но Висконти умеет быть убедительным. «Неужели ты струсишь?» – спрашивает он Роми, зная, что она не стерпит такого упрека. Висконти прозорливо угадывает, что они с Делоном составят прекрасный дуэт, сыграют свои роли наилучшим образом.

Итак, Лукино Висконти задумал в 1961 году поставить пьесу английского драматурга Джона Форда, жившего в елизаветинской Британии и бывшего современником Шекспира. Пьеса называлась «Нельзя ее развратницей назвать» («Tis pity she’s a whore»). Приятель Делона Жорж Бом перевел ее под названием «Как жаль, что она шлюха». В пьесе рассказывалось об инцестных отношениях брата и сестры. Такие сюжеты в Средние века пользовались успехом, ибо инцест был явлением обычным как в греческой мифологии, так и английских хрониках, которыми пользовался, кстати сказать, и Шекспир, со всеми присущими им пароксизмами страстей и неумеренностью в их выражении.

«Я давно хотел поставить этот шедевр елизаветинского театра, – говорил Висконти. – Но никак не предоставлялась такая возможность. В Италии мешала цензура, да еще мне нужны были два очень молодых актера на роли брата и сестры. После съемок „Рокко и его братья“ я подумал об Алене, который выразил желание показать себя на сцене. Не обладая ни тонкостью, ни возможностями шекспировского мира, елизаветинский театр, оказавшийся под влиянием греко-романского театра, заворожил меня. Пьеса Форда – очень резкая и очень прямолинейная. Мне хотелось воссоздать насилие той поры и атмосферу итальянского Возрождения, во время которого страсти взрывались без всяких моральных ограничений». «Театром де Пари» заправляла прекрасная актриса Эльвира Попеско (кстати, сыгравшая очень колоритную роль бывшей русской балерины Поповой в фильме «На ярком солнце» Рене Клемана и, стало быть, знакомая с Аленом Делоном). Она позволила Лукино Висконти воссоздать эпоху с большими постановочными возможностями. Висконти сам написал эскизы декораций, костюмы шились по эскизам Пьеро Този, музыку написал Нино Рота. Репетиции были увлекательными и трудными для обоих главных исполнителей. Но их окружали опытные актеры, которые сначала очень настороженно отнеслись к затеянному режиссером «эксперименту». Но они видели, как умело он руководит новичками, как не дает им спуску. И стали им активно помогать. Чувства, которые они испытывали друг к другу в жизни, Висконти экстраполировал на их героев, добиваясь при этом максимальной отдачи.