Кондратий Биркин - Елизавета, королева английская

По возвращении в Англию Эссекс нашел при дворе перемены к худшему и такое усиление враждебной ему партии, что решил подать в отставку. Это с его стороны не было пустой угрозой, но следствием сознания, что ему при новых порядках делать было нечего или, еще хуже, не устоять. Елизавета, желая удержать фаворита от этого намерения, произвела его в великие маршалы Англии. Это повышение придало Эссексу самонадеянности, и он вообразил, что один в состоянии будет бороться с легионом своих недоброжелателей. В 1598 году между Англией и Испанией начались переговоры о мире. Лорд Бурлей и большинство членов государственного совета подали голос за мир, граф Эссекс один стоял за продолжение войны, обещая Англии громадные выгоды и осыпая чуть ли не бранью своего воспитателя Бурлея и его приверженцев. Не довольствуясь устными доводами, Эссекс напечатал меморию в свою защиту, причем не поскупился на язвительные нападки и насмешки над своими противниками. Вообще в последние три года жизни фаворит, озлобленный, выведенный из терпения, выказывал непозволительную запальчивость. Непрерывные смуты в Ирландии требовали решительных действий, и этот вопрос всесторонне обсуждался на совете и в парламенте. Не щадя наместника и его подчиненных, Эссекс осуждал все их действия, доказывал, что при их вялости и нерешительности умиротворение мятежной страны немыслимо. Однажды при подобном споре в кабинете королевы он до того раскричался, что она ударила его перчаткой по щеке… Кто из нас еще в детстве не читал об этой знаменитой пощечине, более позорной для Елизаветы, нежели для ее фаворита? Окончательно вышедший из себя, граф Эссекс схватился за эфес шпаги и сделал шаг к королеве; свидетель скандала граф Арондель едва мог удержать его…

– Королева и женщина! – прохрипел Эссекс с пеной у рта, сверкающими глазами смотря прямо в лицо Елизавете. – Я бы не простил этой обиды Генриху VIII, если б он был на вашем месте!

И, взбешенный, он вышел из кабинета, не обращая внимания ни на увещания великого адмирала, ни на королеву, требовавшую, чтобы он остался. На предложение канцлера просить извинения у Елизаветы Эссекс написал ему длинное письмо, в котором не только доказывал, что прав, но еще осыпал королеву упреками. Последняя еще посердилась несколько времени и простила смельчака, внутренне сознавая, что он был прав.

Этот факт, как мы уже сказали, не позорит графа Эссекса, но, напротив, приносит ему величайшую честь, так как здесь во временщике пробудился герой, а в рабе воскрес человек. Необидчивость– первая и капитальная добродетель каждого истого паразита и временщика: покровитель может им давать щелчки по носу, пощечины, под горячий час удостоивать своеручно и ударом трости; но их дело гнуть свои спины, столь же гибкие, как трость, улыбаться и целовать ручку, которая за обиду не преминет наградить более или менее щедрой подачкой… Эссекс, к собственному своему несчастию, был не таков! Терпеливо перенося ласки Елизаветы, он не в силах был сносить оскорбления, и его вспышка за пощечину доказывает, что в нем фаворитизм еще не заглушил чувство личного достоинства, что он был горд не единственно только с теми, кого считал ниже себя.

12 марта 1598 года Эссекс был назначен вице-королем ирландским с неограниченными полномочиями и вместе с войсками отправился к месту своего назначения. Отличный администратор на словах, в своих спорах на совете, граф Эссекс оказался далеко не таковым на деле. Все его распоряжения в Ирландии противоречили, во-первых, высказанной им программе, а во-вторых, носили на себе отпечаток торопливости, необдуманности и совершенного незнания края. Там, где следовало употребить силу, вице-король действовал безуспешно убеждениями, где необходимо было оказать снисхождение, он был строг. Войска и деньги растрачивались им без толку, и вместо реляций об успехах он писал к королеве только о высылке ему подкрепления – то золотом, то оружием.

«Явная измена!» – шепнули Елизавете царедворцы, и она, запретив графу Эссексу отлучаться из Ирландии впредь до прибытия нового вице-короля, послала туда с войсками личного врага фаворита, графа Ноттингэма. Незадолго до прибытия последнего граф Эссекс в ожидании подкрепления имел неосторожность заключить с мятежниками перемирие… Сдав начальство и запутанные дела Ирландии графу Ноттингэму, бедный Эссекс со стыдом возвратился в Англию, где его ожидало падение и где из временщика ему было суждено превратиться в мятежника. Елизавета отдала графа Эссекса под суд, на котором он крайне плохо защищался, сваливал свою вину на других, жаловался на злоупотребления, которыми был окружен в Ирландии; наконец, упреждая приговор, предложил судьям удалить его от двора на житье в поместье. Падение с высоты моральной, как и с физической, редко обходится без вреда здоровью – и Эссекс захворал, слег в постель. В сердце Елизаветы пробудилось чувство жалости; отложив на время заседания следственной комиссии, она выразила живейшее участие к больному, несколько раз навещала его, сама подавала лекарства. Эта внимательность оказала на здоровье Эссекса благотворное влияние, и он выздоровел; всю его болезнь будто рукой сняло…

«Он притворился!» – шепнули завистники королеве, и она им поверила.

Опять начались заседания следственной комиссии, приговор которой был утвержден государственным советом. Графа Эссекса присудили к освобождению от всех занимаемых им должностей с лишением орденов и оставлении чина генерала кавалерии… Трудно решить, в каком положении временщик более жалок: на высоте величия или после своего падения? Разжалованный Эссекс смирился, впал в ханжество и, воздыхая о суете мирской, уединился вдали от общества. Летом 1600 года, будто солнце из-за туч, ему прощальным приветом улыбнулось счастье: именем королевы ему объявлено было прощение с запрещением, однако, приезда ко двору. Видя в этом, и не без основания, происки врагов графа Эссекса, секретарь его, Генрих Кюф, советовал своему патрону во что бы то ни стало добиться секретной аудиенции у королевы, при которой он мог бы изобличить своих злодеев. Граф отказался от этого, сознавая всю бесполезность подобного действия.

– Какие объяснения могут быть с женщиной, у которой ум так же одряхлел, как и тело! – сказал при этом раздраженный Эссекс.

Через домашних шпионов, из уст в уста, эти дерзкие слова дошли до Елизаветы. Она приняла это к сведению. Иной план, иные умыслы зрели в уме Эссекса. Он помнил изъявление любви народной при его встрече по возвращении из Кадикса, до него доходили сочувственные отзывы о постигшей его опале, преданные ему люди вербовали на его сторону пуритан, которым он всегда покровительствовал. Основываясь на этих данных, конечно шатких, ненадежных, граф Эссекс задумал, свергнув Елизавету, возвести на английский престол Якова VI, короля шотландского (сына Марии Стюарт), или самому надеть ту корону, которой так долго и безуспешно домогался покойный Лейчестер. С Яковом шотландским Эссекс вошел в тайные сношения, обещая в случае народного восстания поддержку со стороны войск, расположенных в Ирландии под начальством Монжуа. С января 1601 года во дворце Эссекса начались сходки по обсуждению плана восстания. Для возбуждения ярости народной решили пустить молву об измене вельмож Елизаветы и о их сношениях с испанским королевским домом, которому они будто бы намереваются продать английский престол. Подняв народ под этим благовидным предлогом, заговорщики надеялись после дать бунту иное направление. Вечером 17 февраля члены тайного общества, организованного графом Эссексом, в числе ста двадцати человек намеревались с оружием в руках идти ко дворцу и принудить королеву образовать новый парламент вместо прежнего. Елизавета, узнав о сборище, послала к графу Эссексу Роберта Сэквилля, сына государственного казначея, с приказом немедленно явиться на государственный совет. Первым движением заговорщика было пойти, но, получив безымянную записку, предупреждавшую его об опасности, он отказался от приглашения королевы под предлогом нездоровья. После ухода посланца друзья Эссекса предлагали ему бежать, но он, ответив отказом, объявил им о воззвании к народу и возмущении всего Лондона. На другой день, утром 18 февраля, триста заговорщиков собрались в доме Эссекса для окончательного обсуждения плана бунта и овладения Тауэром. Во время совещаний в залу собрания неожиданно вошел лорд-канцлер, лорд Эджертон, сопровождаемый тремя членами парламента, и от имени королевы спросил у присутствующих о причине сборища. Ему отвечали угрозами и объявили, что они все четверо арестованы. Оставив их в своем дворце, под надзором надежных друзей своих, граф Эссекс, сопровождаемый остальными сообщниками, с обнаженной шпагой выбежал на улицу с криком: