Мария Славкина - Байбаков

Горячка на производстве, авралы. Но маленькие житейские радости не чужды молодому человеку. Из письма брату: «…продолжаю работать в том же духе. С 01.09 вылезли из прорыва и теперь немного отдыхаем. Из новостей могу вам сообщить одно — это то, что я купил себе патефон. Просил пару, но из-за того, что было слишком много кандидатур из нашего начальства, получить два не удалось, но обещание все же получил, и надеюсь, что и для вас патефон будет. Патефон ленинградский, не плохой. Лучше, чем те, которые были в первой партии, и обошелся мне в 150 рублей (патефон, 1000 штук иголок и одна пластинка). В торгсине этот же патефон стоит 450–500 рублей».

Какие мелодии слушал молодой инженер Байбаков? Джаз, ритмы фокстрота, румбы и чарльстона — по популярности им не было равных… «Еще недавно, — удивлялась газета „Комсомольская правда“ в октябре 1934 года, — увидев во сне саксофон или Утесова, музыкальный критик просыпался в холодном поту и бежал в „Советское искусство“ признавать свои ошибки. А сейчас? Сейчас от „Моей Маши“ нет житья. Куда ни пойдешь, она всюду сидит у самовара… Джаз Утесова, джаз Ренского, джаз Скоморовского…»

В наши дни короткий период 1933–1934 годов историки называют своеобразной оттепелью. Вместо мифических городов-садов и изобильного социализма, обещанных в начале первой пятилетки, советским людям в качестве перспективы стали предлагать вполне понятный перечень потребительских благ: комнату, мебель, одежду, сносное питание, возможности разнообразного досуга. «Красная Россия становится розовой», — констатировала зарубежная пресса. Да и как иначе? Теперь советские женщины могли порадовать себя чулками из искусственного шелка, а молодые люди — джазом и фокстротом. Еще недавно все это считалось идеологически невыдержанным и порицалось за буржуазность.

Все умеренные достижения канули в одночасье. 1 декабря 1934 года при загадочных обстоятельствах был убит первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б), в прошлом первый секретарь ЦК Компартии Азербайджанской ССР Сергей Киров. Уже через несколько часов официально было заявлено, что он стал жертвой заговорщиков — врагов СССР, а Президиум ЦИК СССР в тот же день принял постановление «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». «Следственным властям — вести дела обвиняемых в подготовке или совершении террористических актов ускоренным порядком. Судебным органам — не задерживать исполнение приговоров…» Страну ждали совсем другие, совсем не розовые времена…

«Жизнь моя была ясна и пряма, — вспоминал Николай Константинович Байбаков. — И все-таки появилась в ней тревожная тень. Она вдруг надвинулась на меня зловещим словом „вредительство“. За вредительство сняли с работы и отдали под суд управляющего трестом „Лениннефть“ Крылова. Та же судьба постигла и многих других известных мне дельных руководителей. На их место приходили новые люди, но и они быстро попадали под подозрение при первых неурядицах на производстве».

Неудачи, аварийные ситуации, невыполнение плановых заданий — все списывалось на вредительство. А тут как раз на промысле Байбакова ЧП. Из-за негодности подъемного оборудования в скважину упали насосно-компрессорные трубы. Друзья под большим секретом предупредили: «Николай, ты под подозрением». «Неужели кто-то мог подумать, что это произошло по злому умыслу? — удивлялся молодой инженер. — Выходит, что мог. Не зря слушок такой пополз среди людей. Начальство подозрительно косится… А если вдруг еще раз произойдет что-то на производстве? Лучше исчезнуть из поля зрения, уехать куда-нибудь, пусть забудут о тебе, и тучи сами собой рассеются». Удивительное чутье — еще не раз оно спасет жизнь нашему герою.

Не дожидаясь развязки, он отправляется служить в Красную армию. Место назначения — Дальний Восток, Особый 184-й артиллерийский полк.

Согласно официальной военной доктрине, артиллерия — один из важнейших родов войск. Нарком обороны, Маршал Советского Союза Климент Ворошилов подчеркивает: «Наряду с развитием новых боевых средств подавления, таких как танки и авиация, артиллерии всегда уделялось и уделяется большое внимание. Личный состав нашей артиллерии вполне подготовлен и хорошо знает свое дело. Быть хорошим артиллеристом означает быть всесторонне образованным человеком. Пожалуй, ни один род оружия не требует от командира и бойца такой дисциплины ума, воли и знаний, как артиллерия».

Но не только эти качества нужны артиллеристу. «В те годы артиллерия базировалась на конной тяге, — вспоминал Николай Константинович. — Как заправские конюхи, мы ухаживали за лошадьми, старательно чистили их скребницами, засыпали в кормушки сено и овес, купали в местной речонке. На каждую пушку приходилось шесть лошадей. Лошади были терпеливые и доверчивые, и мы привязались к ним всем сердцем…» Уже на втором году службы, когда Николай Байбаков получил офицерское звание, за ним закрепили строевого коня по кличке Каштанка. «Конь был высокий и стройный, — рассказывал Байбаков, — и я, выучившись верховой езде, любил погарцевать на нем и, что греха таить, покрасоваться, ибо и конь мой, как я заметил, любил показать себя, как говорится, и видом, и ходом…»

Воинские учения, ночные дозоры, походы через тайгу в 30—40-градусные морозы… Обстановка на границе тревожная. Как говорится, служба в условиях «если завтра война». «Нелегко пришлось, — вспоминал Байбаков. — Но службу в армии я и поныне вспоминаю как один из лучших периодов моей жизни. Армия помогла мне физически закалиться, выработать выдержку и выносливость, которые потом очень пригодились».

Быстро пролетело время. Отслужив, как положено, два года, Байбаков вернулся в Баку.

1937 год… Молох репрессий освобождал места в высших эшелонах управления. Вчерашние лейтенанты получали полки и дивизии, а молодые специалисты — комбинаты и главки.

«В короткий срок все руководители, управляющие, начальники, главные инженеры, главные геологи треста были арестованы и исчезли, — вспоминал главный геолог „Азнефти“ А. Г. Алексин. — Причем, впоследствии, одни посмертно реабилитированы, другие, значительно меньшая часть (может быть единицы), отсидев в лагерях десять и более лет, были освобождены». Кем заменяли выбывших? «Времени для выбора практически не было, — рассказывает Александр Георгиевич. — Назначали людей, на которых нельзя было найти что-то предосудительное».

26-летний Байбаков начал стремительно двигаться по служебной лестнице. Инженер — заведующий промыслом — главный инженер треста «Лениннефть». Все назначения — в пределах одного года.