Наталья Думова - Имени Бахрушина

Вера Васильевна занималась домом и детьми (в 1902 году родился второй сын, Александр, но не дожил до трех лет; в 1907 году — дочь Кира). Мужу было постоянно некогда, он всегда спешил. Глубоко религиозный, как все Бахрушины, Алексей Александрович каждое утро начинал с долгой молитвы перед иконой. В 10. часов уходил на завод. Возвращался около часу дня, завтракал и уезжал по своим многочисленным делам. В 1897 году Бахрушин, избранный членом совета Российского театрального общества, возглавил Московское театральное бюро. Многие годы вел большую полезную работу в ВТО. Тогда же, в 1897 году, выставил свою кандидатуру в городскую Думу.

Алексей и Владимир Александровичи, а затем и Сергей Владимирович Бахрушины, как и Петр, Александр и Василий Алексеевичи, в течение многих лет избирались гласными Московской Думы (вплоть до ее роспуска после Октября 1917 года), всегда пользовались там большим авторитетом; Алексей Александрович был бессменным докладчиком по всем вопросам, связанным с театром.

Домой Бахрушин приходил около шести вечера, переодевался и ехал либо в театр вместе с женой, либо на какое–нибудь заседание. Он был постоянным устроителем различных общественно–развлекательных мероприятий. Ежегодно организовывал благотворительные вербные базары в залах Благородного собрания (теперь Дом союзов), доходы от которых шли в пользу детского попечительства Московской городской думы.

Он же был главным распорядителем ежегодных маскарадов, которые устраивало Театральное общество в пользу ветеранов сцены. Там ставили шуточные сцены из оперных и балетных спектаклей, и Алексею Александровичу удавалось убедить театрального режиссера Н. А. Попова исполнить фанданго в костюме испанки, Нежданову — первое колоратурное сопрано страны — партию графа Альмавивы в отрывке из оперы «Севильский цирюльник», знаменитое меццо–сопрано Збруеву — выступить в роли дона Базилио, а Собинова — в роли Розины!

Бахрушин участвовал в многочисленных комиссиях и выставочных комитетах, связанных с театром, искусством, историей. «На него колоссальный спрос, — писала газета «Новости сезона». — Нет такой комиссии, куда бы его не приглашали».

В начале 1907 года Московская Городская Дума поручила Алексею Александровичу заведовать Введенским народным домом (теперь в его перестроенном здании на площади Журавлева Дом культуры Московского электролампового завода). Бахрушин хотел создать там театр, который на рабочей окраине стал бы «храмом настоящего искусства». Удалось подобрать хорошую труппу (премьером несколько лет был Иван Мозжухин, в будущем звезда зарождающегося русского кинематографа). В Народном доме рабочий зритель мог увидеть те же пьесы, что шли на центральных сценах. В 1909 году здесь ставили «Сон в летнюю ночь» Шекспира, «Горячее сердце» и «Грозу» Островского, «Иванова» и «Вишневый сад» Чехова; в 1913‑м — «Месяц в деревре» Тургенева, «Потонувший колокол» Гауптмана, «Северных богатырей» Ибсена. Летом труппа Введенского народного дома играла в Сокольническом парке.

«Далекой и густо населенной окраине повезло, — писала в январе 1912 года газета «Театр и искусство». — Там вырос театр–друг, театр–учитель… Всем этим зритель Введенского народного дома обязан А. А. Бахрушину. Он не только не дал театру упасть до шаблона, но поднял его на ту высоту, которая заставляет и москвича из центра нет–нет заглянуть в маленький Народный театр на Введенской площади».

В архиве музея имени А. А. Бахрушина сохранилось множество материалов, связанных с Введенским народным домом. Они показывают, сколько времени. внимания, сил отдавал Алексей Александрович театру для рабочих. И все же важнейшее место в его жизни продолжала занимать любимая коллекция.

В некрологе, посвященном А. А. Бахрушину и опубликованном 25 июня 1929 года в «Литературной газете», отмечался его «необычайный дар собирательства»: «Вещи шли к нему как ручные. У него был зоркий глаз и цепкие руки. Он умел добиваться облюбованного им предмета настойчиво и неотступно».

У Бахрушина были свои, особые приемы и методы пополнения коллекции. Если он узнавал, что кто–либо из известных театральных деятелей собирается ее осмотреть, сразу же выставлял на витринах экспонаты, связанные с посетителем, причем только пустяковые; все, что было о нем интересного и ценного, прятал. Подведя гостя — к витрине, Алексей Александрович вздыхал:

— Вот, к сожалению, все, что я имею о вас. Даже обидно, что такой крупный деятель театра, как вы, так слабо отражен в музее. Но что ж поделаешь!

Это действовало безотказно; вскоре посетитель передавал музею какой–либо дар. Так, итальянскому трагику Томмазо Сальвини была показана пустая витрина с единственным экспонатом — длинной белой перчаткой великой Ермоловой, на которой отпечатался грим Сальвини в роли Отелло (ковд Ермолова поздравляла артиста после спектакля и он наклонился, чтобы поцеловать ей руку, она другую руку положила на его загримированный лоб). Сальвини был растроган и прислал Бахрушину из Италии свой бюст, а Вере Васильевйе майоликовый письменный прибор завода, владельцем которого он был.

Хороший психолог, Бахрушин, чтобы польстить актерскому тщеславию, заказал специальные картонные этикетки «Дар такого–то». На многих этикетках значилось имя Марии Гавриловны Савиной.

Если кто–либо из людей театра умирал, Алексей Александрович обязательно приезжал на панихиду и заводил со вдовой и детьми разговор о передаче памятных вещей покойного в свою коллекцию. По этому поводу даже шутили: «Вслед за гробовщиком сейчас же приходит Бахрушин».

Шутки шутками, а его упорство вознаграждалось. Знаменитый артист Александринского театра К. А. Варламов отказал Бахрушину по завещанию все свои театральные костюмы и часть вещей из своей артистической уборной. Когда известный антрепренер Н. Н. Соловцов скончался в Киеве накануне своего юбилея, через некоторое время оттуда прибыло несколько ящиков, набитых приветствиями. адресами, подарками, которые готовили для Юбиляра.

В 1908 году умер замечательный артист и режиссер Малого театра Александр Павлович Ленский. Бахрушин поспешил в театр и, не имея на то никакого права, опечатал собственной печатью его актерскую уборную. На другой день, с согласия вдовы, забрал все театральные вещи покойного. Они заняли почетное место в музее.

Ленский славился искусством грима. Недоброжелатели утверждали даже, что свою внешность он меняет при помощи каких–то необыкновенных красок. Среди вещей покойного Бахрушин увидел зарисовки сценических образов и гримировальный прибор, в котором не оказалось никаких особых красок — только тушь, белила и румяна. Ленский обладал талантом не только актера, но и художника: простейшими средствами умел в каждой роли придавать своему лицу яркую и неповторимую характерность.