Влюбленные Романовы - Анна Михайловна Пейчева
Судьба истинной княжны Таракановой напоминает смазанный отпечаток яркой биографии авантюристки Владимирской. Русский генерал препроводил Августу к императрице Екатерине; та имела с принцессой долгий напряженный разговор, после чего отправила соперницу в ссылку в бедный, полуразрушенный Ивановский монастырь под Москвой. Принцессу постригли в монахини под именем Досифеи.
Церковный ладан вместо морского бриза
Историк Даниил Лукич Мордовцев описывает безрадостное существование Августы в монастыре: «Помещение бывшей принцессы составляли две уютные комнатки со сводами и прихожая для келейницы приставницы. Их нагревала изразцовая печь с лежанкой, по-старинному; окна келий были обращены на монастырь. На содержание инокини Досифеи отпускалась из казначейства особая сумма, и бывшая принцесса никогда не присутствовала при общей монастырской трапезе, а имела особый стол, обильный и изысканный. Иногда на имя инокини Досифеи игуменья получала значительные суммы от неизвестных лиц, конечно, от родных своего отца, графа Разумовского, и деньги эти инокиня раздавала нищим, делила между бедными и употребляла на украшение монастырских церквей. В первые двадцать лет своего заключения в монастыре Досифея была положительно ни для кого не видима.
Можно себе представить однообразие жизни заключенной и томительную скуку этого однообразия, особенно после того, как в молодости заключенная могла изведать иную жизнь, видела Европу, могла и имела право рассчитывать, как дочь русской императрицы и русского вельможи, на блестящую партию и счастливую жизнь, хотя бы как частная особа… Были какие-либо особые причины, заставлявшие Досифею быть до крайности робкой: до самой смерти она все чего-то боялась и при всяком шорохе, при всяком стуке в дверь, бледнела и тряслась всем телом».
После смерти императрицы Екатерины условия содержания Досифеи несколько смягчились. К ней стали приезжать с визитами вежливости важные государственные персоны, с которыми она говорила на иностранных языках. Однако из монастыря Досифея так и не вышла. Она скончалась в 1810 году; прощание было по-царски пышным – прибыли главнокомандующие Москвы, сенаторы, члены опекунского совета и старые вельможи, все в мундирах и лентах. Княжну Августу Тараканову похоронили не в Ивановском монастыре и не на общем кладбище, а в родовой усыпальнице Романовых – в Новоспасском монастыре.
А полуразрушенный Ивановский монастырь через полвека наконец-то перестроили – в духе итальянского Ренессанса, с расписными сводами, мраморными колоннами и двойными окнами. Архитектор вдохновлялся собором Санта-Мария-дель-Фьоре во Флоренции. Какая ирония судьбы! Возможно, именно этим куполом любовалась принцесса Августа первую половину своей жизни.
А были ли дети?
Исследователь Александр Васильчиков, сомневаясь в происхождении принцессы Августы, рассуждает: «Нельзя вообразить, чтобы такой редкий семьянин, как граф Алексей Григорьевич Разумовский, такой почтительный сын, любящий брат, попечительный дядя, оставил бы без всякого призрения и присмотра детей своих, чтобы он ими никогда не занимался при жизни и ничего не отказал им по смерти».
Но с этим мнением можно поспорить. Безусловно, такой опытный царедворец, как граф Разумовский, прекрасно понимал, что его детям грозит немалая опасность со стороны решительной императрицы Екатерины. А значит, полное забвение было единственным способом защиты для сына и дочери Елизаветы Петровны. Увы – даже этот способ не сработал.
Станислав Понятовский – преступная любовь Екатерины II. Измена не только мужу, но и стране
На дворе 1756 год. Будущая императрица, а ныне великая княгиня Екатерина уже оправилась от родов и готова к новому страстному роману. Муж Петр ее по-прежнему не интересует, а вот молодой секретарь британского посольства Станислав Понятовский – очень даже. В комплекте с новым фаворитом великая княгиня получает бонус – большие взятки от английского посланника. Великобритания платит ей за секретные сведения из Зимнего, а 27-летняя Екатерина покупает на английские деньги наряды и бриллианты, чтобы пощеголять в них перед милым возлюбленным.
«Глядя на нее, я забыл, что существует Сибирь»
Аристократы пренебрежительно называли Станислава Понятовского «парвеню» – или попросту выскочкой. Был он, как говорили, «темного» происхождения, но при этом отличался некоторыми способностями: образование имел разностороннее, привычки утонченные, воспитание космополитическое, с тонким налетом философии. Родился в Польше, потом годами путешествовал по Европе и наконец осел в Лондоне, где его и приметил Чарльз Уильямс – ветеран дипломатии, язвительный и остроумный; как выразился один историк, «в его уме обитала химера».
Сэр Чарльз как раз подыскивал подходящего помощника для выполнения чрезвычайно деликатной миссии в России. Говоря современным языком, английское правительство пыталось завербовать в Зимнем дворце шпиона, чтобы помешать императрице Елизавете Петровне подружиться с Францией. Уильямс решил подобраться поближе к невестке императрицы. Великая княгиня Екатерина терпеть не могла свекровь, нуждалась в деньгах, мечтала о власти и искала любовных приключений. Сорокашестилетний сэр Чарльз и сам попробовал ее очаровать, но был он для этого слишком полным и краснолицым, совсем не во вкусе Екатерины. А вот обаятельный Станислав вполне мог ей понравиться.
Уильямс предложил Понятовскому поехать с ним в Петербург – попрактиковаться в дипломатическом искусстве. На месте оказалось, что юноше предстоит практиковаться еще и в искусстве любви – решительная Екатерина, едва познакомившись с красавцем поляком, сразу перешла в наступление.
Как сообщает историк Казимир Валишевский, Станислав «умел вести искристый разговор о самых отвлеченных материях и искусно подойти к самым щекотливым темам. Он мастерски писал записочки и умел ловко ввергнуть мадригал в банальный разговор. Он обладал искусством вовремя умилиться. Он был чувствителен. Он выставлял напоказ романическое направление мыслей, при случае придавая ему героическую и смелую окраску и скрывая под цветами сухую и холодную натуру, невозмутимый эгоизм, даже неисчерпаемый запас цинизма. Все в нем пленяло Екатерину, даже некоторое легкомыслие, которое, как это ни странно, всегда нравилось ей, может быть, вследствие какого-нибудь таинственного сродства с ее собственной твердой и уравновешенной натурой».
Вообще-то Станислав не сразу согласился на отношения с Екатериной. До него дошли мрачные слухи о судьбе других фаворитов русских цариц и великих княгинь – бывшие кавалеры венценосных особ в лучшем случае отправлялись в ссылку. Но противостоять Екатерине было невозможно. Вот как описывал ее сам Понятовский: «Брюнетка, она была ослепительной белизны; брови у нее были черные и очень длинные; нос греческий, рот как бы
