Курт Рисс - Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939–1945

Гитлер заговорил, и Геббельс воспринял его слова как приказ. Гитлер заговорил, и все сомнения Геббельса улетучились.

Приказ. Геббельс после стольких лет сомнений теперь знал, какой путь следует выбрать. Гитлер не оставлял места скептицизму и инакомыслию. Он говорил, а толпа рукоплескала. Задавать вопросы или возражать было бессмысленно. Штурмовики, окружившие зал, усмиряли всякого, кто пытался противоречить фюреру. Фюрер! Вождь! Уже в первые дни Гитлер присвоил себе этот титул. Это значило, что все решения принимает он. Он диктует свою волю, а его последователи аплодируют, клянутся в верности и не несут ответственности.

Никакой ответственности, никаких вопросов, никаких возражений. Могут ли взрослые вести себя как дети? Может ли человек, подобный Геббельсу, чей аналитический ум находил изъян во всем, всецело подчиниться Гитлеру?

Их первая встреча дала ответ на вопрос. В личности Гитлера Геббельс нашел то, что бессознательно искал все эти годы: он мог наконец снять с себя всяческую ответственность, избавиться от необходимости принимать решения. Это было окончательное бегство от самого себя. Но почему именно Гитлер? Что было в Гитлере, что предопределило его как наставника Геббельса?

А было вот что: сам Гитлер не знал сомнений. Гитлер обрел веру в своих же проповедях. Никогда с тех пор, как он покинул отчий дом, Геббельс не встречал человека, преисполненного столь нерушимой верой. «Этот человек опасен, потому что верит в то, что проповедует», – писал Геббельс о Гитлере[10].

И далее: «Тайна его влияния в его фанатичной вере в свое движение, а следовательно, в Германию». Всякий заметит изумление Геббельса, сквозящее в этих строках, изумление перед человеком, свято верящим каждому своему слову. Геббельс на такое не был способен, в этом и заключалась разница между ним и Гитлером. Отсюда следовал вывод о том, что превосходство Геббельса не имеет ни малейшего значения, фюрер будет надежно защищать его от себя самого и от опасности нигилизма. Отбросив все критические соображения, отбросив все сомнения, он тотчас же признал своего господина и понял, что отныне скован с ним одной цепью, как Верховенский со своим идолом Ставрогиным: «Мне вы, вы надобны, без вас я нуль. Без вас я муха, идея в стклянке, Колумб без Америки».

Вот почему Геббельс подошел к столику у входа и поставил свою подпись на бланке заявления о приеме в члены Национал-социалистической рабочей партии Германии. Он заполнил анкету и получил билет за номером 8762.

Через минуту он вышел из здания и успел увидеть Гитлера – тот сел в автомобиль и уехал.

Глава 2

Ученик чародея

1

11 января 1923 года французские и бельгийские войска оккупировали Рур на том основании, что, выражаясь словами премьер-министра Франции Пуанкаре, правительство Германии и не собиралось выполнять условия Версальского договора. Для Германии это был гром среди ясного неба. Рейхспрезидент и социал-демократ Фридрих Эберт обратился к народу и призвал к бескровному сопротивлению. Народ не заставил себя упрашивать. Поезда остановились, почта не доставлялась, заводы стали. Это стоило денег, и в Берлине запустили печатный станок. За первые четыре недели оккупации Рура курс доллара возрос до пятидесяти тысяч марок.

Французские войска допустили несколько серьезных инцидентов: грабежи, кражи и даже убийства, в сущности, то, что и случается при оккупации. Немецкая пропаганда ухватилась за это. Населению в неоккупированной части Германии живописали о непотребном поведении французских генералов и их любовниц, о том, как французские офицеры избивают немцев на улицах, о том, что немцам запрещается ходить по тротуарам, и, наконец, о том, что зуавы – цветные солдаты из Северной Африки – насилуют белокурых немецких девушек. Это называли не иначе, как «черным позором». Вскоре эти слова стали расхожими во всей Германии.

Члены «Вольного корпуса» и противники республики воспользовались случаем и перешли от пассивного сопротивления к активному. Многие из тех, кого Геббельс знал по Мюнхену, и среди них лидеры «Вольного корпуса» Хайнц Хауэнштайн и Ганс Хайн, приехали в Эльберфельд – городок на границе оккупированной зоны – для организации саботажа. Им помогали два уроженца здешних мест: Карл Кауфман и Эрих Кох, вскоре ставшие видными нацистами.

Геббельс возвратился в Рейдт и зажил прежней жизнью в своей маленькой детской комнате. На лучшее у него не было денег. Большую часть времени он пребывал в тягостных раздумьях, лишь изредка перебрасываясь парой слов с братьями и младшей сестрой Марией. Между ними была открытая вражда. В конце концов, разве они не откладывали каждый грош, чтобы дать ему возможность учиться? Но Геббельс их разочаровал, у него не было ни малейшего намерения приобрести профессию и отплатить им за добро. Они считали его лентяем.

Он и был лентяем. Но днем. Вечером он закрывался в своей каморке и писал всю ночь напролет.

К утру, уже без сил, он кидался на постель и забывался во сне.

Когда до него дошли известия о беспорядках в оккупированном Руре, ничто не могло удержать его в Рейдте. У него состоялась долгая беседа с матерью, и она безропотно отдала ему свои жалкие сбережения. Готовый взяться за любое дело, какое ему поручат, готовый бросить вызов всем и вся, он сел на поезд, идущий в Эльберфельд, до которого было всего несколько миль. Некоторые насмехались над ним: убогий, он не смог бы даже бежать в случае опасности.

2

В Эльберфельде заговорщики планировали подпольные боевые действия против оккупантов. Идея состояла в том, чтобы наносить удары часто и ощутимо. Это не было войной в полном смысле слова, люди из окружения Хауэнштайна и Хайна были диверсантами, они взялись за опасное дело: взрывали мосты и железнодорожные составы, убивали французских офицеров и их приспешников из числа немцев.

Одним из самых активных из них был Альберт Лео Шлагетер, молодой человек из эссенского отделения. 14 мая 1923 года он взорвал железную дорогу между Дюссельдорфом и Дуйсбургом, чем прервал сообщение в оккупированной зоне. Французы выследили его и схватили. В надежде на помилование он раскрыл перед военным трибиналом всю деятельность подпольной организации (как он сам в этом признался в письме, написанном Хауэнштайну из тюрьмы). Но предательство не спасло его. 26 мая он был расстрелян.

Шлагетер поведал также, что промышленные магнаты Густав Крупп и Фриц Тиссен были замешаны в заговоре. Они выплачивали немалые суммы за услуги таких «борцов за идею», как Хауэнштайн, Хайн, Кауфман, Кох и Геббельс. Да, и Геббельс тоже! Равным образом было скомпрометировано правительство Германии. Оно было вынуждено уйти в отставку, а новый кабинет отказался от политики пассивного сопротивления.