Питер Браун - Любовь, которую ты отдаешь

Как только Пол стал членом группы «Кварримен», он начал указывать остальным ребятам, как им играть и когда. Даже Пит Шоттон, один из самых давних и близких приятелей Джона, почувствовал себя несколько забытым из–за того, что Джон молча принимал все требования Пола. Он покинул группу вслед за Иваном Воганом. Их места заняли другие, постоянно сменяющиеся музыканты, которые подыгрывали дуэту Леннона–Маккартни.

Тетя Мими считала, что Пол Маккартни разжигает тот костер, в котором Джон будет гореть в аду. Обаяние Пола и его безукоризненное умение ладить с людьми не могли ее провести. Обычно Пол подъезжал к дому на велосипеде и спрашивал Джона. «Привет, Мими! Можно войти?» «Конечно, нет», — обычно отвечала Мими.

К лету 1958 года, в конце первого года учебы Джона в художественном колледже, борьба с Мими стала тягостной. Поскольку она оплатила его первый год учебы из собственных сбережений, то чувствовала, что у нее есть все права говорить о том, как он одевается, с кем общается и куда ходит. На «Кварримен» она смотрела с неодобрением. Когда брюзжание Мими слишком надоедало Джону, он уходил в дом Джулии в Спринг Вуд. Джулии очень нравились ребята из «Кварримен», и она даже знала все слова песен из их репертуара. Когда у Джона с Мими особенно портились отношения, он вихрем уносился из дома и ночевал у Джулии на диване. Это очень обижало и сердило Мими. Хотя она и предполагала, что Джулия покрывает Джона, сестры продолжали тесно общаться, и Джулия стала частой гостьей в доме на Менлав Авеню. Жаркими летними вечерами она часто заходила выпить чаю в саду и оставалась на обед, рассказывая анекдоты и болтая с соседями. Однажды вечером, после очередного визита к Мими, Джулия возвращалась домой. Она была всего в 200 ярдах от ворот дома, и тут тихий летний вечер прорезал жуткий скрип тормозов и звук сильного удара. Тело Джулии высоко взлетело в воздух и упало на другой стороне улицы. Когда Мими подбежала к трамвайным рельсам, Джулия была мертва.

За несколько месяцев до несчастья Джои спросил Пола: «Как ты можешь тут сидеть и вести себя, как обычно, если твоя мать мертва? Если бы со мной такое случилось, я бы рехнулся».

Верный своему слову, он действительно рехнулся. Казалось, он всех считал виновными в смерти матери и намеревался мстить. Его злость и горе были беспредельны. Когда шесть недель спустя Джон вернулся в колледж, то стал еще хуже, чем был. Однокашники вспоминают, что видели, как он сидит в одиночестве, не отрываясь, смотрит в окно и плачет. Он держал себя в алкогольном ступоре, убивающем боль, и почти всегда был слегка пьян. Его стали избегать все, кроме ребят из группы. Ни одна девушка не хотела с ним встречаться. Именно тогда, в 1958 году, он и познакомился с Синтией Пауэл, вознамерившей спасти его от самого себя.

ГЛАВА ВТОРАЯ

… и я знаю, что когда–нибудь где–то мы с Джоном всегда будем вместе.

Синтия Пауэл посвятила себя Джону со страстью религиозной фанатички. Человеку, более уверенному в себе, такое внимание могло бы быть в тягость, но Джон наслаждался. Синтия убегала из школы и из дома для того, чтобы побыть с ним. Они встречались даже в короткие интервалы между занятиями в колледже и обнимались за шкафами в подвале. Она платила за его сигареты и кофе и без устали просиживала на жесткой скамейке на его любимых вечеринках в «Якаранде», сжимая его руку под столом, часами глядя ему в глаза и слушая его рассказы о жизни.

«Якаранда», или так называемый «Як», стал любимым местом сборищ многочисленных бит–групп города. «Як» находился на самой окраине шумного Чайна–тауна. Его месторасположение и политика невмешательства городских властей создали очаровательный уголок, где студенты, художники, бит–музыканты, западные индейцы, белые, черные, китайцы и просто прохожие с улицы собирались по вечерам. Владельцем «Яка» был Аллан Уильямс, словоохотливый джентльмен небольшого роста, обладающий незаурядным северным шармом. Этот своеобразный предприниматель в свое время продал все — от электрических пишущих машинок до домашней библиотеки. Уильямс стал любимцем мальчишек после того, как оборудовал свой подвал под маленький клуб. Бит–музыканты города проводили время до рассвета за маленькими столиками, пили кофе и принесенное с собой спиртное и слушали «крутую» музыку.

Именно в «Яке» Синтия познакомилась с друзьями Джона. Особенно ей нравился один студент–художник, маленький, бледный, немного не от мира сего молодой человек по имени Сту Сутклифф. Синтия уже слышала о девятнадцатилетнем художнике в школе, где его чрезвычайно уважали, как самого талантливого и подающего надежды студента. Девочки считали его неотразимым, и все говорили, что он — точная копия Джеймса Дина, в особенности благодаря своему мрачноватому романтическому облику и темным очкам, которые он никогда не снимал. Если дружба с Полом ограничивалась музыкой и совместными развлечениями, со Сту Джон ощущал глубокую духовную связь. Он не только восхищался талантом и творчеством Сту, но и ценил его за страстную любовь к искусству Джона.

В то время группа искала нового бас–гитариста. Джона не волновало, что у Сту нет ни малейшего представления о том, как играть на инструменте, и ни малейшего желания стать членом рок–группы. Он так загорелся этой идеей, что Сту наконец сломался, и независимо от того, нравилось это другим членам группы или нет, он неожиданно стал играть с ней.

Меньше всего Синтии нравился надоедливый малыш Джордж Харрисон. Он был почти на пять лет моложе Синтии и по–мальчишески развлекал ее. Тощий и бледный, он был к тому же прыщав. Скорее скрытный, чем застенчивый, он откровенно идеализировал Джона и во всем ему подражал. Одевался Джордж крикливо, а волосы носил гораздо длиннее, чем у его сверстников. В остроносых ботинках, розовой рубашке с торчащим воротником, канареечном жилете, Джордж таскался за Джоном и Синтией всюду, куда бы они ни шли. Еще слишком маленький для того, чтобы всерьез встречаться с девушками, он и представить себе не мог, что молодая пара хотела бы побыть наедине. Джордж вечно болтался поблизости, стараясь привлечь внимание Джона, и устраивался рядом с Джоном, когда они ходили в кино. В те редкие минуты, когда Джону и Синтии казалось, что им удалось избавиться от Джорджа, он неожиданно появлялся из–за угла и бежал за ними, возвещая о своем появлении пронзительным свистом. К Синтии Джордж относился намного благосклоннее, чем она к нему. «По–моему, она замечательная, Джон, — разоткровенничался он однажды. — Одно лишь плохо. У нее зубы, как у лошади».