Филипп де Коммин - Мемуары

Глава V

Позднее к Этампу подъехали также мессир Карл Французский – единственный брат короля, бывший в то время герцогом Беррийским, герцог Бретонский, монсеньоры Дюнуа, де Данмартен, де Лоеак, де Бюэй и де Шомон с сыном Карлом Амбуазским, ставшим впоследствии значительным лицом в королевстве[33]. Всех перечисленных король по восшествии на престол разжаловал и лишил должностей, несмотря на то что они хорошо служили его отцу и королевству при отвоевании Нормандии и в других войнах.

Сеньор де Шароле и все самые знатные сеньоры из его армии вышли им навстречу и пригласили в Этамп, где для них были приготовлены квартиры, а их конница стала лагерем в полях. В их армии было 800 знатных кавалеристов, очень красиво одетых, в большинстве своем бретонцев, недавно покинувших королевскую службу, о чем я уже говорил, и они составили ядро их сил. Было также много лучников и других пеших воинов, хорошо обмундированных, и около шести тысяч прекрасно снаряженных конников, из чего видно, что герцог Бретонский был могущественным сеньором, ибо все это войско существовало благодаря его сундукам.

Король, как я говорил, отошел в Корбей и отнюдь не бездействовал. Оставив часть своей конницы в Париже, что было необходимо, он устремился в Нормандию, дабы набрать там людей и предотвратить возможные волнения в этой области.

В первый вечер по прибытии вышеназванных сеньоров в Этамп все пересказывали друг другу новости. Бретонцы говорили, что взяли в плен нескольких беглецов из армии короля и что, подойди они путь раньше, разбили бы и пленили треть его армии. Они решили отправиться в разведку, полагая, что королевское войско стоит неподалеку. Их стали отговаривать, но Карл Амбуазский вместе с другими тем не менее вышел за пределы лагеря посмотреть, не видно ли чего, и вернулся, захватив пленных и несколько орудий.

Пленники уверяли, что король погиб (так им казалось, потому что они дезертировали в самом начале боя). Когда новость дошла до бретонского войска, все поверили в это и возликовали, предвкушая те блага, которыми осыпет их, сделавшись королем, Карл Французский. Как потом мне рассказал один достойный человек, присутствовавший при этом, они стали совещаться о том, как бы побыстрее спровадить бургундцев. Кто-то даже предложил, и его почти все поддержали, отобрать у них по возможности все имущество. Но радость была недолгой. Из всего этого Вы можете видеть, какие распри начинаются в королевстве при любых переменах.

Вернемся к армии, что стояла в Этампе. После ужина все высыпали на улицу. Монсеньоры Карл Французский и де Шароле стояли у окна и вели дружескую беседу. Среди бретонцев был любитель пускать ракеты, которые, падая на землю, крутились и взрывались. За это его прозвали мастером Жаном-Пусти-огонь или мастером Жаном Змеевиком. Он-то и запустил с высокого дома, дабы его не заметили, две или три ракеты, завертевшиеся над толпой. Одна из них ударила в переплет окна, у которого, высунув головы, стояли рядом, в футе друг от друга, эти два сеньора. Оба в испуге отскочили и недоуменно поглядели друг на друга, заподозрив, что это было сделано специально. К сеньору Шароле подбежал сеньор де Конте и, пошептав ему что-то на ухо, спустился, во двор, где велел вооружиться лучникам из охраны и вообще всем в доме. Сеньор Шароле быстро переговорил с герцогом Беррийским, и тот также велел собраться лучникам их охраны. У дверей дома сошлось 200 или 300 пеших кавалеристов и множество лучников. Все начали искать, откуда взялся огонь. И тогда несчастный, пустивший ракету, бросился в ноги и признался, что это сделал он, и в доказательство запустил еще три или четыре ракеты. После этого подозрения рассеялись, поднялся всеобщий смех и все стали расходиться, снимать оружие и устраиваться на ночлег.

На следующее утро собрался представительный совет, где присутствовали все сеньоры со своими особо доверенными слугами. На нем решали, что делать дальше. Поскольку во главе никого не было, то, как обычно бывает на таких собраниях, и речи произносились самые разные. Хорошо приняли и внимательно выслушали речь герцога Беррийского. Еще совсем молодой и не участвовавший прежде в крупных военных операциях, он дал понять, что война его удручает. При этом он упомянул о множестве раненых среди людей монсеньора де Шароле, выразив им сочувствие, и сказал, что ввиду стольких причиненных бед лучше было бы, чтобы эта война вообще не начиналась. Речь эта не понравилась монсеньору де Шароле и его людям, о чем я расскажу ниже.

Однако на совете постановили идти на Париж, чтобы попытаться заставить город вставать на защиту общественного блага королевства, во имя которого сеньоры, по их словам, и собрались. Они полагали, что если парижане внемлют их призыву, то и остальные города королевства поступят так же.

Речь монсеньора Карла Французского на совете повергла монсеньора де Шароле и его людей в сомнения, и последний сказал им: «Вы слышали, что говорил этот человек? Его испугали семь или восемь сотен раненых, которых он увидел, проходя по городу, хотя они ему никто и он не знает их. А случись что-либо, что коснется его самого, так он испугается еще больше и сразу же нас бросит, если сочтет нужным. Судя по прошлым войнам между его отцом королем Карлом и моим – герцогом Бургундским, против нас все объединяются с легкостью. Следовательно, нужно искать друзей».

И только по этой причине к королю Эдуарду Английскому, правившему в то время, был послан протонотарий Гийом де Клюни, умерший впоследствии в сане епископа Пуатье. Прежде монсеньор де Шароле был настроен враждебно к этому королю и поддерживал дом Ланкастеров, с которым его связывало родство по линии матери [34]. Де Клюни должен был начать переговоры о браке графа с сестрой английского короля Маргаритой, однако не доводить дела до конца, а, памятуя о том, что король явно заинтересован в этом браке, лишь заручиться его обязательством ничего не предпринимать против графа, а в случае необходимости оказывать ему поддержку. И хотя граф и в мыслях не держал заключить этот брачный договор, всем сердцем ненавидя дом Йорков, события тем не менее обернулись так, что через несколько лет договор был все же заключен и, более того, граф получил орден Подвязки и носил его всю жизнь [35].

Дела, подобные тем, о которых я только что рассказал, очень часто случаются в этом мире, особенно среди могущественных государей, которые куда более подозрительны, чем прочие люди, по причине сомнений и недоверия, внушаемых им обычно без всякой нужды их льстивыми приближенными.

Глава VI

Итак, в соответствии с принятым решением все сеньоры оставили Этамп, проведя в нем несколько дней, и направились в Сен-Матюрен де Ларшан и в Мореан-Гастинуа. В этих двух городах остановились монсеньор Карл Французский и бретонцы, а граф Шароле расположился на обширных лугах по берегу Сены. Он распорядился, чтобы все раздобыли колья, чтобы привязывать лошадей, и приказал доставить на повозках семь или восемь лодок, а также несколько разобранных бочек – он намеревался возвести мост через Сену, так как иной переправы не было. Его сопровождал монсеньор де Дюнуа, который из-за подагры не мог ехать верхом и передвигался на носилках, а сзади носили его штандарт. Когда они подошли к реке, то велели спустить на воду доставленные лодки и переправились с лучниками на небольшой островок посреди реки. Оттуда лучники обстреляли группу кавалеристов маршала Жоакена и Салазара, пытавшихся помешать им переправиться на их берег. Позиция этих последних на высоком берегу среди виноградников была очень неудачной. К тому же у бургундцев была сильная артиллерия, коей командовал очень искусный канонир мэтр Жиро, служивший ранее королю и взятый в плен в битве при Монлери. В конце концов королевские кавалеристы были вынуждены очистить место для переправы и вернуться в Париж. В этот вечер мост был доведен до острова и граф Шароле велел там сразу же раскинуть большой шатер, где и провел ночь вместе с 50 своими кавалеристами.