Робер Параго - Макалу. Западное ребро.

Пришли даже старики, которым наши шерпы беспощадно отказывают. Они все же остаются здесь, в двух шагах от лагеря, опустив руки и на что-то надеясь. А вот ребенок, которому трудно будет просто поднять груз в двадцать с лишним килограммов. Я хочу его отправить обратно, он начинает плакать. Подходит здоровенный парень и дает мне понять, что это его сын и он вполне способен нести груз. Я уступаю. Ладно, увидим. Всегда можно будет заменить его ящик какими-нибудь кухонными принадлежностями, не слишком тяжелыми.

Итак, Яник, начинай с первого тюка. Процедура началась. Она будет продолжаться два дня.

Носильщик подходит, Сеньёр дает ему тюк, стараясь выбирать наиболее тяжелые для самых крепких парней, оставляя более легкие, менее 30 кг, для женщин и детей. Носильщик получает жетон с номером, соответствующим номеру ящика или тюка, и прикрепляет его к своей одежде; это поможет нам позже, при расчете. Десять сигарет, пара очков-консервов, одеяло, пара туфель «теннис» и для завершения обмундирования белая кепка с рекламной маркой какой-то фирмы. Аванс в 10 рупий-и вот он готов к преодолению трудностей долгого пути.

Тем временем каждый занят делом. Моска и Гийо с кистью в руке нумеруют тюки. Берардини, наш «киношник», тренируется, снимая кое-какие сцены. Клод Жаже, ответственный за питание сагибов, знакомится со своими обязанностями в компании шеф-повара и его помощников. Франсуа Гийо, назначенный верховным правителем снаряжения, бегает с утра в поисках ящика с инструментами. Ни минуты покоя: «Франсуа, мне бы кусачки... Скажи, Франсуа, где бечевка? Мне нужна завязка для мешка...» Наконец он находит ящик и начинает объяснять шерпу применение некоторых инструментов, неизвестных в этом районе. Франсуа быстро сообразил, что он повелитель, а физическая работа хороша для подчиненных.

Жак Маршаль, наш врач, начал консультации. Район довольно густо населен, и уже восемьдесят пациентов прошли через его руки или руки произведенного в ассистенты шерпа. Маршаль доволен своим помощником и надеется поручать ему в дальнейшем некоторые несложные хирургические операции.

Так проходит долгий день, затем второй. Вечером на вертолете Его Величества короля Непала к нам прилетают в сопровождении Тартарена Мак-Мока Жорж Пайо и Жан-Поль Пари, оставшиеся в Катманду, чтобы получить в банке деньги, которые скоро нам понадобятся.

Появление вертолета производит на носильщиков неожиданное впечатление. С самолетом они знакомы, но подобное чудовище они видят впервые. Эта бескрылая штуковина является, по-видимому, каким-то малосимпатичным демоном. Возникает внезапная паника и безудержное бегство во все стороны среди громадного облака пыли, поднятой лопастями. Но вот «демон» остановился, мотор заглох, и страх уступает место любопытству. Руки протягиваются, чтобы пощупать эту странную металлическую «стрекозу». Стоп! Нужно расставить шерпов, отогнать любопытных и установить надежную охрану вертолета. Иначе Сеги придется возвращаться пешком!

Но вот в новом вихре пыли он улетает. Мы увидим его снова, если позволят условия, через месяц, в Базовом лагере. Экспедиция скомплектована полностью. Наем носильщиков окончен. Грузы распределены. Носильщики пометили, кто свой ящик, кто свой тюк, тряпицей или каким-либо другим знаком. Деньги здесь. Завтра, 24 февраля, снимаем лагерь в Тумлингтаре. Начинается долгий марш, ведущий нас день за днем к желанной цели. 

ДОЛГИЙ ПУТЬ

 День за днем... Долгий марш. Монотонны дни подходов, нить которых моему хаотическому рассудку трудно уловить. Я пережил уже так много подобных этапов, ведущих такими же дорогами к таким же далеким целям, я прочел уже так много одинаковых рассказов, что мне трудно отличить, где давнишние воспоминания и где свежие впечатления. На сером фоне затуманенных дней выделяются, однако, некоторые образы, резко отличающиеся красками, звуками, запахами: новобрачная на мосту Нум, орхидеи в Секедине. Настойчивый запах дыма, проникающий в палатку,-это погребальный костер под перевалом Барун. Гортанные голоса шерпов, голос Жоржа, нет, Франсуа... Где я? В Базовом лагере или в Седоа? Далекие шумы... Бушующие воды Аруна? Нет, это ветер на гребне морены. Господи! Как болит голова!

Настоящая армия, пятьсот мужчин и женщин, растянулась по трассе. Длинная пестрая змея с белым позвоночником: кепки! Люсьен все снимает и изрыгает проклятия, ибо белые рекламные кепки, неизменно появляющиеся в его видоискателе... странный местный колорит!

Первый день марша приводит всех в хорошее настроение. Наконец мы двигаемся! Хватит суетиться на месте, мы идем! Каждый, как ему нравится. Сеньёр, Жакоб, Мелле ― спринтеры. Жорж Пайо и я ― мы предпочитаем неторопливый прогулочный шаг, сопровождаемый беседой на различные темы. Например, о его прошлогодней экспедиции на Моди пик в массиве Аннапурны. Его переживания сходны с моими. Ему нравятся, как и мне, банианы, о которых я чуть было не позабыл, буйволы, запряженные в старинную деревянную соху (где вы, многолемешные плуги родного края?), птицы с ярким оперением, крашеные дома, резные деревянные оконные рамы и дым, просачивающийся сквозь соломенную крышу. Такой знакомый и на каждом шагу вновь открываемый Непал.

Свинцовое солнце. Вдали, над перевалом Барун, тяжелые тучи закрывают горизонт. Наверху сейчас, надо думать, невесело. Жара. Под тяжестью своих тюков, переносимых на непальский манер, с помощью бамбуковой плетеной лямки, надетой на лоб, носильщики исходят потом. Сагибы, впрочем, тоже, хотя они несут по 30 кг. В рюкзаке зубная щетка, кусок мыла, полотенце часто-фотоаппарат. Вы правы, ребята! Не утомляйтесь зря, берегите себя. Еще будет время продемонстрировать вашу готовность, когда придется поднимать грузы по Ребру.

Да! Я забыл про зонтик. Зонтик? Видели когда-нибудь восходителя с таким предметом? Однако в Непале он необходим. Для защиты от дождя-естественно, от солнца-также, но главное... от пиявок, которые в пору муссона кишмя кишат в лесах на высотах от 2000 до 3000 метров. Если еще можно как-то пытаться избежать тех, которые ползают по земле, то очень трудно идти, задравши кверху нос, ожидая атаки с неба. Между тем пиявки сидят на листьях деревьев, ожидая прохода человека или какого-либо животного, и деликатно планируют на свою добычу. Отсюда ― польза зонтика.

Как колесо жизни и смерти, развертывается вереница этапов.

Кхандбари. День выборов, масса народа. Список избирателей в единственном экземпляре приколот на дереве на центральной площади. Четыре воткнутых в землю бамбука обернуты холстиной-кабина для голосования. Проход нашего каравана несколько нарушает выполнение общественного долга этими славными людьми. Пангма-Бодхебас. Высота уже 1800 м. На вершине крутого подъема предприимчивый коммерсант организовал подобие буфета, где за несколько мелких монет можно утолить жажду стаканом чаю ― национального напитка. Несколько монет... но, когда путник помножен на пятьсот, становится понятной довольная мина бизнесмена. Дханргаон. Начинается дождь. Люсьен крутит камеру под защитой зонтика в руках «ассистента» ― маленького носильщика лет десяти, которому он и доверил рюкзак с кинокамерой. Мальчишка не покидает своего сагиба ни на шаг, останавливается вместе с ним, немедленно протягивает камеру при первом требовании. Поразительный подвиг ― Люсьен ухитрился приучить его к умыванию! Еще сюрприз ― ребенок, оказывается, уже женат, и его жена, лет на десять старше его, также участвует в нашем караване, бодро неся тридцатикилограммовый ящик. Тенсинг Шерпа (таково его имя) скоро станет любимцем экспедиции.