Глеб Сташков - Августейший бунт. Дом Романовых накануне революции

А вот с Черноморским флотом дела обстояли совсем плохо. В 1871 году Россия отказалась от условий Парижского мира, которые запрещали ей иметь флот на Черном море. Но морское ведомство никак не отреагировало на успехи ведомства дипломатического. Из современных кораблей построили только две «поповки» – «Новгород» и «Вице-адмирал Попов». «Поповки» – это круглые мелкосидящие корабли с сильной артиллерией и броней, но невысокими мореходными качествами. Их сконструировал адмирал Андрей Попов, отсюда и название.

Доброхоты прожужжали цесаревичу все уши, какая дрянь эти «поповки». Даже Победоносцев, не имевший ни к армии, ни к флоту ни малейшего отношения, жаловался наследнику: «Да, жаль, что наше морское министерство не желает обращать внимания на хорошие корабли, а исключительно занялось погаными поповками и сорит на них русские миллионы десятками»[34].

Проблема, конечно, заключалась не в «поповках». Константин был большой патриот и «глубокий эконом». Он мыслил масштабно. Мечтал об экономически развитой России. Поддерживал отечественного товаропроизводителя. Поэтому с середины 60-х гг. полностью отказался размещать военные заказы за границей. Но частная российская промышленность была слаба, а казенная, как всегда, неэффективна. Корабли строились долго и стоили дорого.

Темпы судостроения в 70-е годы были ниже, чем в Англии, Франции и Германии, с чем еще можно смириться. Но они уступали даже Италии и Австрии. А по дороговизне работ Россия вообще не имела равных в Европе. Одна строевая тонна обходилась Германии в 315 рублей, Франции – в 391 руб., Италии и Австрии – по 397 руб., Англии – в 441 руб., России же – в 817 руб.[35]. Похоже на нынешнюю сравнительную стоимость квадратного метра асфальта.

Денег в бюджете хронически не хватало. Константин это понимал и интересы своего ведомства не лоббировал. Поэтому «в техническом отношении русский флот держался вполне на современном уровне», но, учитывая дороговизну работ, кораблей строили мало. В результате Россия еще больше увеличила отставание от Англии и Франции, а к концу 70-х, когда за дело принялась Германия, «стала утрачивать и позиции третьей морской державы»[36].

Но гораздо важнее, чем детские счеты и морские споры, были общеполитические разногласия между наследником и его дядей. Константина вообще в семье не любили и «смотрели как на опасного либерала»[37]. Хотя великий князь был скорее умеренным конституционалистом.

За время царствования Александр II всерьез обсуждал четыре проекта конституции. Тут надо иметь в виду, что под Конституцией тогда понимался не свод законов, а введение народного представительства в той или иной форме. В отличие от Александра I второй Александр никогда не был инициатором подобных проектов – он просто соглашался их рассматривать.

В 1863 году министр внутренних дел Петр Валуев предложил создать депутатскую палату при Государственном совете (членов Госсовета назначал император). Через три года появился второй проект. Его автором был Константин Николаевич. Он предлагал учредить две депутатские палаты – земскую и дворянскую, которые рассматривали бы все дела, касающиеся этих институтов. В то время земства и дворянские собрания активно ходатайствовали об этом, так что великий князь, можно сказать, просто шел на поводу у общественного мнения. Его предложения начали обсуждать, но тут прозвучал выстрел Каракозова – первое покушение на царя. О конституциях надолго забыли. Третий и четвертый проекты – столь же скромные – представили шеф жандармов граф Петр Шувалов в 1874 году и Лорис-Меликов перед самой гибелью императора.

Но еще до Лорис-Меликова, в 1880-м, Константин Николаевич убедил царя вернуться к его проекту 14-летней давности. Царь назначил совещание. Все собравшиеся поддержали предложения великого князя, и только наследник Александр Александрович разнес их в пух и прах. Его мнение оказалось решающим – от проекта решили отказаться. Консервативный племянник победил либерального дядю.

Была у Александра III и еще одна – возможно, самая главная – причина не любить Константина Николаевича: личная жизнь великого князя, скандалы в его семействе. Константин женился по любви. В 18 лет он встретил принцессу Александру Саксен-Альтенбургскую и сразу же заявил: «Она или никто!» Да никто, собственно, и не возражал. Они поженились, принцесса стала великой княгиней Александрой Иосифовной, тетей Санни, как называли ее в кругу семьи. Исчерпывающее описание молодой Александры дает фрейлина Анна Тютчева, дочь поэта: «Великая княгиня изумительно красива и похожа на портреты Марии Стюарт. Она это знает и для усиления сходства носит туалеты, напоминающие костюмы Марии Стюарт. Великая княгиня не умна, еще менее образована и воспитана, но в ее манерах есть веселое молодое изящество и добродушная распущенность, составляющие ее прелесть»[38].

Константин без ума от своей «жинки», как он ее величает. У них шестеро детей. Но что-то вдруг разладилось. «Веселое изящество» великой княгини сменилось страстной религиозностью и увлечением мистицизмом. К тому же она совершенно не разделяла либеральных взглядов мужа.

Где-то в конце 60-х Константин знакомится с балериной Мариинского театра Анной Кузнецовой, внебрачной дочерью великого русского трагика Василия Каратыгина. К шестерым законным детям прибавляются еще пять – от Кузнецовой (трое сыновей умерли в раннем возрасте, а двум дочерям была дана фамилия Князевы). Константин не делает тайны из своего романа – они открыто разъезжают вместе по России и за границей. В 1876 году он покупает для нее за 64 тысячи рублей одноэтажный особняк на Английском проспекте, 18. За 10 тысяч достраивает второй этаж. Еще 9 тысяч уходит на мебель[39].

Константину не до семьи. В смысле, не до официальной семьи. Он с ней даже не живет. Великую княгиню он называет северной казенной женой, Кузнецову – настоящей.

А заняться семьей ему бы не помешало. В 1874 году в доме Константина Николаевича разразился небывалый, абсурдный, не укладывающийся ни в какие рамки скандал. Его старший сын оказался вором. Банальным уголовником.

Эта история стоит того, чтобы ее рассказать. Причем начать нужно не издалека, а с нашего времени. Летом 1998-го на захоронение останков семьи Николая II приехал принц Михаил Греческий. В холле гостиницы «Астория» он увидел старуху на костылях, к которой подошел и поклонился князь Николай Романов. Через несколько дней Михаил оказался у нее в гостях. Спросил, кто она. Оказалось, его троюродная сестра, внучка великого князя Николая Константиновича. Сам Михаил Греческий – внук его сестры Ольги Константиновны, которая вышла замуж за короля Греции Георга. Михаил сначала не поверил. Но пришлось. Действительно, Наталья Романовская-Искандер жила в Советской России и – что самое интересное – выжила (она умерла в 1999 году). Ее мать развелась, вышла замуж второй раз, и отчим дал девочке свою фамилию – Андросова. В итоге внучка великого князя жила в Москве, на Арбате. Достаточно спокойно, если не считать того, что выступала в цирке. На мотоцикле. В номере «гонки по вертикали». И даже стала мастером спорта СССР. Правда, переломав все кости. Отсюда и костыли.