Дарина Григорова - Женщины, изменившие мир

Ольга попросила прислать к ней новых послов из лучших мужей, что и было с охотой исполнено древлянами. Посольство из знатных древлян сожгли в бане, пока те мылись, готовясь к встрече с княгиней.

Сватовство князя Мала к Ольге, по мнению исследователей, отражало пережитки матриархата, архаизм во взглядах древлян. Действия Ольги — захоронение сватов в лодке, приказ вытопить баню для послов — приметы погребального обряда глубокой древности и связаны с кровной местью за убитого мужа.

Княгиня с небольшой дружиной приехала в земли древлян, чтобы по обычаю справить тризну на могиле мужа. Напоив допьяна во время тризны древлян, Ольга велела рубить их. Летопись сообщает о пяти тысячах перебитых древлян.

В следующем году княгиня собрала войско, взяла с собой малолетнего сына Святослава, воеводу Свенельда и двинулась в древлянскую землю, чтобы окончательно «примучить», то есть покорить древлян и обложить их тяжелой данью. Битва была выиграна, но враги бежали и заперлись в городе. Осада длилась целый год, пока Ольга не предложила древлянам откупиться малой данью — от двора по три голубя и по три воробья. Каждой из птиц Ольга велела привязать трут с огнем и почти в сумерках отпустить на волю. Птицы полетели в свои гнезда, и Искоростень вспыхнул со всех сторон одновременно. Люди пытались выбраться из города, но воины Ольги ловили их… Так Ольга взяла город хитростью, старейшин его сожгла, а остальных жителей заставила платить тяжелую дань. Две трети ее получил Киев, а треть — Вышгород, который был Ольгиным городом.

После расправы с древлянами Ольга стала править Киевской Русью до совершеннолетия Святослава (хотя и после этого она оставалась фактическим правителем, так как ее сын большую часть времени отсутствовал в военных походах). Показав сразу, что сила на ее стороне, вместе с тем Ольга понимала, что необходимо изменить произвольный и беспорядочный способ сбора дани, который привел к смерти Игоря.

Она ввела первые в Киевской Руси «реформы», четко разделив земли на «тиуны», с которых через определенные промежутки времени должно было собираться некоторое количество дани. Княгиня одновременно следила за тем, чтобы подчиненные не лишались средств к существованию и, следовательно, могли платить дань. Закрепив за княжеской казной исключительные права на богатые пушным зверем земли, она таким образом обеспечила себя постоянным доходом. Чтобы лучше знать свои необозримые владения, Ольга часто путешествовала. Она установила систему «погостов» — центров торговли и обмена, в которых более упорядоченно происходил сбор податей.

Также княгиня Ольга положила начало каменному градостроительству на Руси — первыми каменными зданиями Киева стали городской дворец и загородный терем Ольги. Со вниманием относилась она и к благоустройству подвластных Киеву земель — новгородских, псковских, расположенных вдоль реки Десна и прочих.

Житие так повествует о трудах Ольги: «И управляла княгиня Ольга подвластными ей областями Русской земли не как женщина, но как сильный и разумный муж, твердо держа в своих руках власть и мужественно обороняясь от врагов. И была она для последних страшна, своими же людьми любима — как правительница милостивая и благочестивая, как судия праведный и никого не обижающий, налагающий наказание с милосердием и награждающий добрых; она внушала всем злым страх, воздавая каждому соразмерно достоинству его поступков, но во всех делах управления она обнаруживала дальновидность и мудрость».

Княгиня определила не только внутренние, областные, но и внешние границы государства. При ее правлении были организованы воспетые в былинах богатырские заставы. Чужеземцы называли Русь «Гардарики», то есть «страной городов», скандинавы и германцы охотно шли служить в русское войско. Именно при Ольге Русь стала настоящей державой.

Сосредоточенная на правлении Ольга вела воздержанную и целомудренную жизнь, во второй раз замуж не вышла. Делиться властью она не хотела, а сердца ее никто так и не затронул. Она пребывала во вдовстве, берегла княжескую власть до взросления своего сына. Когда же последний возмужал, она передала ему дела, а сама, отдалившись от светских хлопот, сосредоточилась на духовном. Языческие боги не могли дать Ольгиной душе нужного, зато заповеди Христовы очищали сердце, давали успокоение. Эта женщина столько лет была жесткой и даже жестокой, что нуждалась в милосердии и прощении.

Однако и в вопросах веры Ольга в первую очередь была княгиней. И веру свою считала делом не только личным, но и, так сказать, внешнеполитическим. Поэтому, поручив Киев подросшему сыну, отправилась с большим флотом в Константинополь. Древнерусские летописцы назовут это деяние Ольги «хождением», потому что оно соединяло в себе и религиозное паломничество, и дипломатическую миссию, и демонстрацию военного могущества Руси. «Ольга захотела сама сходить к грекам, чтобы своими глазами посмотреть на службу христианскую и вполне убедиться в их учении об истинном Боге», — повествует Житие святой Ольги. По свидетельству летописи, в Константинополе Ольга принимает окончательное решение стать христианкой.

Таинство крещения совершил над ней патриарх Константинопольский Феофилакт, а восприемником от купели был император Константин Багрянородный. Говорят, русская княгиня восхитила императора своим умом и красотой, и тот предложил ей «руку и сердце». Согласно летописи, Ольга укоряла императора: как, мол, можно думать о браке до крещения, а вот после крещения — посмотрим. И просила императора быть ее восприемником — крестным отцом. Когда же после крещения император возвратился к своему брачному предложению, Ольга напомнила ему, что брака между «кумовьями» быть не может. И восхищенный ее умом и находчивостью император отступился.

В описании этого эпизода есть историческая основа, но наверняка есть и вымысел. На троне Византийской империи тогда действительно находился Константин Порфирогенет («Багрянородный»). Это был человек более чем незаурядного ума, прожженный политик и удачливый государь. Вряд ли бы он настолько эмоционально решал матримониальные вопросы, от которых зависела расстановка сил в международной политике. И это еще не учитывая того обстоятельства, что княгине на тот момент было никак не меньше 50 лет. Но «брачное предложение», скорее всего, действительно было. И цель его, вероятно, была в духе знаменитого византийского коварства, а не простодушного восхищения «варваркой» — княгиней далекой и дикой Руси в восприятии утонченного византийца. Это был способ проверить намерения княгини: если бы она отказалась, то нанесла бы оскорбление императору, а если бы согласилась, то ее скорее всего обвинили бы в корыстолюбии и высмеяли: мол, не по чину императору Византийскому с варяжской княгиней венчаться.