Николай Борисов - Командир Т-34. На танке до Победы

Да, а по дороге на погрузку у Черепенина сломался танк. Причем до станции оставалось всего полкилометра. Когда подошли, его машины нет. Но он послал вдогонку своего члена экипажа сообщить, что у него что-то с двигателем, и нам вместо него сразу подключили совершенно неизвестный экипаж из резерва. И встретились мы с Алешей только в 48-м году. Одновременно приехали в отпуск на родину. Оказывается, он сразу после войны поступил на инженерный факультет Академии химзащиты. И как он мне рассказывал, у них, как приехали на фронт в первый заход, танки забрали и всю маршевую роту отправили обратно. В общем, стал воевать только с весны 44-го. Заслужил орден[3].

А затем мы встретились только в августе 86-го. Причем совершенно случайно Я приехал домой сестру хоронить. На автостанции в Вязниках стою, ожидаю такси. Что-то долго ждали его, смотрю, группа мужичков стоит. Их пять человек, тоже на Мстеру. И слышу среди них знакомый голос давнишний. Прислушался, так вроде Черепенин в этой компании стоит. Но сомнения, конечно, есть. Тут я вспомнил, что у него на ухе была такая природная сережечка. Зашел с одной стороны, нет. С другой посмотрел – есть. Ну, ясно…

Сразу ему говорю:

– Ну, Леша, здравствуй!

Он разворачивается:

– Здорово! А ты кто такой?

– Ты чего, уже и земляков своих не узнаешь? И про 1-е Горьковское танковое забыл?!

Вот тут он, как про училище услышал:

– Коля, неужели это ты?

– Да.

Он так помахал головой, посмотрел на меня:

– А ты довольно-таки браво выглядишь.

– Зато ты все время сутулый был, вот и согнулся раньше времени.

Обнялись, поговорили немножко. Оказывается, он после Химакадемии прослужил до самой отставки 32 года и ушел в запас подполковником. Двое детей, живет в Новосибирске и приехал на родину кого-то навестить. Вот такое совпадение…

Я попросил мужиков уступить очередь: «Мы с другом сорок лет не виделись», – но никто не уступил. Обменялись адресами. Стали переписываться. Я всегда поздравлял его по праздникам. Но в очередной год поздравления от него нет. На второй то же самое, значит…

В общем, погрузили в срок 21 машину – это штатный танковый батальон. Затем еще прицепили четыре пульмановских больших вагона. В одном запчасти, брезент и прочее. В двух – по роте.

Затем построение, короткий митинг, заняли места в вагонах, длинный протяжный гудок, и эшелон пошел на запад в нужном мне направлении. Через мои родные места. Уже на подъезде к Вязникам я стоял и смотрел. Через 30 километров моя родная станция – Мстера. Вот тут мне как-то грустно стало, много чего пробежало в памяти.

В дороге мы провели 21 сутки. Запомнилась четкая работа дорожной службы ВОСО. Эшелоны шли вплотную один за другим. Один со станции уходит, на его место сразу второй заезжает. С фронта то же самое. Своими глазами увидели разруху, бедноту нашу.

За время движения никаких происшествий не случилось. Даже не бомбили ни разу. Только пару раз кто-то отставал от эшелона, но быстро нагонял. На печке в вагоне помещались одновременно всего три котелка, поэтому готовили на ней круглые сутки и принимали пищу по мере готовности. По очереди несли службу по охране эшелона.

Наконец, утром прибыли в место назначения – станция Бровары под самым Киевом. Там и узнали, в какой части нам предстоит воевать. 40-я гвардейская танковая бригада 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й гвардейской танковой армии.

Нас встречал командир бригады Веденичев, кто-то еще из офицеров, и среди них командир батальона. До этого в бригадах было по два батальона, а тут ввели новое положение, и мы стали 3-м батальоном в бригаде. 5-я рота. Командир батальона представился – капитан Пинский. Начальник штаба – старший лейтенант Теневицкий. Замполита и зампотеха уже не вспомню. Комбат сел на первую машину, отдал приказ на марш и поехали… Это уже декабрь шел.

В пределах недели находились в этом районе, а потом получили приказ выдвигаться на передовую. Совершили марш километров на 60, по понтонному мосту в центре Киева форсировали Днепр, прошли по окраине города и вышли на разбитую дорогу. Вот где-то здесь по дороге на фронт случился памятный эпизод.

На привалах что делают в первую очередь? Проверяют технику. И вот на одном привале быстро все проверили, доложили начальству, как вдруг где-то недалеко затрынькала гитара. Потрынькала-потрынькала, а после этого довольно-таки приятный мужской голос запевает песню «Темная ночь». Кто кувалдами стучал, кто что, но все мигом всё побросали и стали слушать. Вся колонна замерла. И голос хороший, и сама песня такая трогательная. Правда, мы тогда и не знали ее, но кто-то вспомнил, что есть такой фильм и в нем эта песня. В общем, допел он, и опять тишина воцарилась. Но, кто пел, мы так и не увидели. А в конце войны ко мне в роту попал «парень с гитарой», я потом обязательно о нем расскажу.

В конце концов, прибыли в какую-то деревню, где пробыли двое суток. На третий день поднимают по тревоге в пять утра и устраивают небольшой митинг. Накоротке его провели, но я до сих пор вспоминаю момент, как нам объявили: «Сегодня 1-й Украинский фронт переходит в решительное наступление по освобождению Правобережной Украины!» И только митинг закончился, до нас донеслась мощная канонада, которая длилась два часа. Это было 24 декабря 1943 года…

Колонной пошли вперед и только к вечеру вышли к передовым позициям, откуда началось наступление. Там, конечно, никакого снега нет – все перемешано, только черная земля кругом. А проезжая дальше, видели и отдельные сгоревшие танки, и убитые кое-где валяются. Вот так постепенно врастали в боевую обстановку. Но в бой мы вступили только через двое суток. Впереди шли другие части, а мы, видимо, должны были войти в прорыв. Как я уже после узнал, мы должны были освободить Бердичев.

Горький урок

До сих пор помню свой первый бой. Как и все первое, он накрепко остался в памяти. Тем более сложился он для нас неудачно, а такие моменты всегда еще больше запоминаются.

Мы медленно продвигались вперед, маскировались от авиации в рощах. И на третий день получили задачу – взять деревню. А когда командир отдает приказ, то в конце он обязательно оговаривает – «резерв такой-то и если со мной что случится, то меня будет замещать такой-то». И комбат именно мой взвод выделил в резерв, поэтому наша рота пошла двумя взводами.

Развернулись в боевой порядок и пошли, слегка постреливая. Вроде ничего не предвещало со стороны противника. А впереди оказался ручеек, и я после этого у комбата посмотрел на карте. Он был обозначен так, вроде ничего серьезного. Но только первые танки достигли этого ручья, четыре или пять машин сразу застряли, а остальные за ними встали. А я нахожусь рядом с комбатом и вижу весь этот строй и всю ситуацию.