Анатолий Кожевников - Стартует мужество

Серегин приземлился метрах в десяти от «квадрата». Ловко освободившись от подвесной системы, он бодрым голосом распорядился начинать прыжки.

Один за другим взлетали самолеты, роняя в небе белые купола. Ребята приземлялись возбужденные и радостные.

Подошла и моя очередь. В груди почему-то защемило. Неужели боюсь? Иду к самолету, почти не чувствуя под собой ног. Парашют связывает движения. Неуклюже взбираюсь на плоскость и устраиваюсь на непривычном переднем сиденье. Взлет. Высота шестьсот метров, внизу промелькнули ангар и ровное поле аэродрома.

Летчик убрал газ, самолет начал терять скорость: до прыжка осталось несколько секунд.

 — Приготовиться! — слышу голос летчика.

 — Есть, приготовиться, — отвечаю срывающимся от волнения голосом и выхожу на плоскость. Стою у самой кромки крыла, как над пропастью. Только теперь по-настоящему чувствую высоту.

 — Пошел! — крикнул летчик.

 — Есть, пошел, — отвечаю громко и прыгаю, как на тренировке, «солдатиком».

Лечу в бездну, подавляя отчаянное желание вырвать кольцо. Считаю: три… пять… шесть. Пора! Дергаю вытяжное кольцо, но оно не поддается. С силой повторяю рывок. Какое-то мгновение кажется, что я не вытяну кольцо и парашют не раскроется. Сердце тоскливо замирает. И вдруг меня встряхивает, падение приостанавливается, наступает блаженная тишина. Внизу земля, надо мной шелковый купол и ровный конус натянутых строп. Я плавно спускаюсь на зеленое поле аэродрома. Захлестывает искрометная волна радости, хочется петь и кричать во весь голос.

По мере снижения бег земли ускоряется. Вот она уже стремительно несется навстречу.

Толчок. Падаю, как учили, на правый бок. Быстро встаю и, отстегнув карабины, собираю парашют. Возникает желание прыгнуть еще раз, чувствую прилив бесшабашной удали.

После нас начинает прыгать вторая смена. Мы с интересом наблюдаем за товарищами. Все идет гладко. Но вот один из парашютистов завис в воздухе, словно зацепился за что-то. Такого еще не было! Постепенно парашютиста относит в сторону Енисея. На старте началась суета, кто-то вскочил в дежурную «санитарку» и помчался к реке. А парашютист все на той же высоте продолжает удаляться от аэродрома.

 — Кто бы это мог быть? — задаем друг другу вопрос. — Почему не снижается?

Парашют раскрылся полностью, и непосредственной опасности для товарища не было, но все же нас охватило беспокойство. Наконец парашютист начал снижаться, по нашим расчетам, над Енисеем.

Посадка на воду — это здорово! Мне почему-то захотелось быть сейчас на месте того парашютиста, я ему завидовал.

Через час привезли «счастливчика». Им оказалась маленькая светловолосая девушка. Что же с ней случилось?

А вот что: попав в сильный восходящий поток над нагретой землей, парашютистка парила в воздухе. Но стоило ей оказаться над прохладной водной поверхностью, как она начала снижаться. Приводнение произошло на середине реки. В таких случаях рекомендуется отстегнуться от подвесной системы, но девушка не сделала этого. К счастью, ее не накрыло куполом: помог ветер. Парашют наполнился воздухом и, подобно парусу, вытащил девушку на остров.

В первых числах июля кроме плановых учебных полетов и прыжков парашютной группы начались тренировки планеристов и групповые полеты инструкторов. Летали с утра до вечера в две смены. Аэроклуб готовился ко Дню Воздушного Флота.

Мы, участники торжества, успели до праздника совершить по десять прыжков, получить удостоверения и значки «спортсмен-парашютист». Праздничная программа состояла из многих интересных номеров, исполнителями были инструкторы и учлеты.

В День Воздушного Флота на аэродром с раннего утра начали сходиться жители соседних деревень и поселков, рабочие верфи и заводов. К девяти часам у нас собралось множество народа.

Парад открывала группа самолетов, связанных между собой тонким шпагатом. Ведущий летел с огромным красным флагом. Затем были выброшены парашютисты, показан групповой пилотаж и полеты на планерах.

Красиво выполнил одиночный затяжной прыжок инструктор Серегин. Он оставил самолет на высоте полторы тысячи метров, сделал небольшую затяжку и раскрыл парашют. Но вдруг купол отделился, а парашютист темной точкой продолжал полет к земле. Тысячи зрителей затаив дыхание впились в него глазами. Вот уже стал различаться синий цвет его комбинезона. На аэродроме наступила тишина. Даже мы, заранее знавшие об особенностях прыжка, притихли. До земли оставалось буквально несколько секунд свободного полета. Казалось, уже ничто не может спасти падающего человека. И в это мгновение на солнце блеснул белый шелк парашюта. Серегин приземлился неподалеку от толпы зрителей. К нему подошел пожилой рабочий и, по-отцовски обнимая его, сказал:

 — Дай-ка я расцелую тебя, герой!

Тысячи людей аплодировали, кричали «Ура!», восторгаясь беспримерной храбростью этого обыкновенного паренька. Прыжок Серегина был заключительным номером большого праздника.

В оставшиеся августовские дни нам предстояло закончить программу аэроклуба и сдать экзамены. Погода благоприятствовала полетам, и мы уложились в срок. В конце августа приехала приемная комиссия: военные летчики и инженеры. Нас экзаменовали по всем ведущим дисциплинам. Особенно дотошно спрашивал инженер. Он требовал глубокого знания не только самолета и двигателя, но и аэродинамики.

Вслед за «наземными» экзаменами наступили летные. Перед их началом инструктор спокойно, но твердо потребовал:

 — Не занимайтесь изобретательством, летайте так, как летали со мной. Будете оригинальничать — отлично не получится.

У выпускников нашей группы экзамены принимал молодой веселый лейтенант. После каждой хорошо выполненной фигуры он одобрительно кивал головой и тем самым, как шутили ребята, устранял «трясучий режим» в коленях учлетов.

Тюриков научил нас уверенно летать на учебном самолете. Все его питомцы успешно сдали технику пилотирования.

Закончился последний летный день в аэроклубе. С грустью расставались мы с аэродромом, с инструктором, к которому успели крепко привязаться, с нашим маленьким самолетом.

Не учлёт, а курсант

Пролетело короткое сибирское лето. На строительной площадке комбината выросли новые промышленные здания. К празднику Октября распиловочный цех выдал первую продукцию. По эстакаде непрерывно, день и ночь, ползли к пилорамам мокрые бревна, а из цеха бежал поток чистых и пахучих брусков и досок. Мощно дымила высокая кирпичная труба новой теплоэлектростанции. Как-то не верилось, что год назад здесь была необжитая степь, летом хозяйничали суслики, а зимой свободно гуляла метель.