Переход в бесконечность. Взлет и падение нового магната - Майкл Льюис
Но люди из журнала Time не подняли шума. Никто, кроме людей Анны Винтур, не поднимал шума: общее правило жизни на 2 мая 2022 года заключалось в том, что Сэм должен быть Сэмом. Натали и в голову не приходило испытывать хоть малую толику раздражения по отношению к Сэму. Она никогда не могла обидеться на него за беспорядок, который он оставил ей убирать, потому что знала, что он никогда не собирался устраивать беспорядок. Она даже могла простить людей, которые звонили и кричали на нее из-за Сэма. Если она сама не до конца понимала Сэма, то как мог понять кто-то другой?
Глава 2. Проблема Санта-Клауса
Когда я попросил Сэма перечислить людей, которые могли бы описать, каким он был до восемнадцати лет, он глубоко вздохнул и сказал: "Выбор невелик". Он предложил назвать своих родителей, Джо Бэнкмана и Барбару Фрид. Он упомянул, что у него есть младший брат, Гейб. Кроме этого, по его словам, у него не было ранних отношений, которые могли бы пролить на него свет, и в его детстве не было никаких событий, которые имели бы большое значение. "Я немного запутался в своем детстве", - сказал он. "Я просто не могу понять, что я с ним сделал. Я смотрю на вещи, которые я делал, и не могу успешно сложить их в двадцать четыре часа в сутки. Я немного мечтал. Я прочитал несколько книг. Я играл в видеоигры, но это было только в старших классах. У меня был один или два друга, с которыми я время от времени проводил время". Имена этих друзей, за одним исключением, не приходили на ум. Он с радостью сообщил мне дату своего рождения: 5 марта 1992 года. Кроме этого, ему было нечего сказать, и он не считал, что его детство может что-то рассказать о нем - что показалось мне странным, ведь он провел в нем примерно две трети своей жизни.
Тринадцать лет он ходил в школу вместе с другими детьми. Его принимали в колледжи, что требовало от учителей написать ему рекомендации. Его родители были известными профессорами. По воскресеньям Джо и Барбара устраивали ужин, о котором гости с удовольствием вспоминают и по сей день. "Разговор был упоительным", - вспоминает Тино Куэльяр, профессор права из Стэнфорда, который впоследствии стал судьей Верховного суда Калифорнии, а затем возглавил Фонд Карнеги за международный мир. "Пятнадцать процентов - это то, что происходило в вашей жизни, пятнадцать процентов - политика, а остальное - идеи. Как мы думали о том, о чем думали - эстетика, музыка, что угодно". Сэм бывал на этих ужинах, но не смог вспомнить ни одного из их гостей, с кем бы мне стоило поговорить. Надавив на него, он предложил мне позвонить его брату, который теперь работал у Сэма, распределяя его деньги среди политических кандидатов. Гейб, который на три года младше, сказал мне, что я зря трачу время. "Мы не были близки в детстве", - сказал он, когда я до него дозвонился. "Мне кажется, Сэм не очень любил школу, но на самом деле я не знаю. Он держался особняком. Я общался с ним как с другим жильцом в моем доме".
Родители Сэма были лишь немного более отзывчивы. Сэм был их первым ребенком, и поэтому им потребовалось больше времени, чем могло бы, чтобы понять, что нет смысла воспитывать его по всем правилам. "Детство было для Сэма забавной штукой, - говорит Джо. "Он никогда не любил детей и не любил быть ребенком". Они недолго пытались устроить ему нормальное детство, но потом поняли, что в этом нет никакого смысла. Поездка в парк аттракционов была хорошим примером. Когда Сэм был маленьким ребенком, его мать нашла парк "Шесть флагов" или "Великая Америка". Она послушно таскала его от аттракциона к аттракциону, пока не поняла, что Сэму не до развлечений. Вместо того чтобы бросаться на аттракционы, он наблюдал за ней. "Тебе весело, мама?" - спросил он наконец, имея в виду, действительно ли это твое или чье-то еще представление о веселье? "Я поняла, что меня поймали", - ответила Барбара.
Когда Сэму исполнилось восемь, она перестала думать о том, что его желания и потребности будут похожи на желания и потребности других детей. Она помнила тот момент, когда это произошло. Она проработала в Стэнфорде более десяти лет, часто писала сложные статьи в научные журналы. "Я провожала его в школу, и он спросил, что я делаю", - вспоминает Барбара. Я сказала ему, что делаю доклад, а он спросил: "О чем он?". Я ответила, что это ерунда, а он надавил на меня, и к концу прогулки мы глубоко заговорили о споре. Его аргументы были лучше, чем у любого из рецензентов. В тот момент мой стиль воспитания изменился".
Для их друзей, приходивших на ужин в воскресенье вечером, Джо всегда был легким, а Барбара - более серьезной. Джо был веселым, Барбара - проницательной. Гейб был ярким и веселым ребенком, которого все любили. Сэм всегда был рядом, но он был тише, наблюдательнее и менее доступным, чем его младший брат. Гостям казалось, что Джо и особенно Барбара немного боятся за своего старшего сына. Их волновало, как он впишется в этот мир. "Мы беспокоились, что свет Гейба будет сиять, а Сэм будет прятать свой свет под бушелью", - говорит Барбара.
Сэму потребовалось немного больше времени, чтобы осознать пропасть между собой и другими детьми. Он не знал, почему у него нет друзей, как у других детей. В возрасте между восемью и десятью годами на него свалилась пара осознаний, которые в совокупности можно назвать прозрением. Первое произошло в один декабрьский день в третьем классе. Приближалось Рождество, и несколько его одноклассников затронули важную тему Санта-Клауса.
Семья Бэнкман-Фрайдов не любила обычные праздники. Они отмечали
