Леонид Млечин - Брежнев. Разочарование России

В документах, заполненных в годы войны, в графе «национальность» Леонид Ильич писал «украинец» (так же было записано в паспорте, выданном ему в 1947 году). Переехав в Москву, стал писать «русский»… Когда Брежнев вступал в партию в 1929 году, то в графе анкеты «родной язык» написал сначала «украинский». Потом зачеркнул и написал «русский».

Брежневу как имеющему фронтовой опыт решили поручить «наблюдение за работой Главного политического управления военного министерства и Главного политического управления военно-морского министерства». Леонид Ильич на Старой площади был человеком новым. Ушлые московские чиновники его не знали, поэтому первоначально не включили в состав постоянной комиссии по вопросам обороны при президиуме ЦК. В этой комиссии предполагалось решать все военные дела, таким образом Леонид Ильич оказывался в стороне. Но чиновников поправил Сталин, и 19 ноября Брежнева ввели в состав комиссии по вопросам обороны.

20 октября в начале одиннадцатого вечера в кабинет Сталина пригласили почти всех секретарей ЦК и высших идеологических чиновников. Брежнев впервые увидел, как творится большая политика, что и как говорит вождь в тесном кругу своих соратников.

Полномочия Брежнева по указанию Сталина были расширены.

Леонид Ильич должен был не только контролировать армейских и флотских политработников, но и наблюдать «за делом подбора и распределения кадров по линии военного и военно-морского министерства». Это теоретически наделяло Брежнева серьезной властью — все важные назначения в военном ведомстве требовали его согласия.

Военным министром с 1949 года был маршал Александр Михайлович Василевский. Он был всего лишь членом ЦК, так что по партийному званию был ниже Брежнева. Но Василевский с военных лет был близок к Сталину, который ему покровительствовал. Так что маршал не нуждался в поддержке Брежнева, а мог в случае необходимости напрямую обратиться к вождю.

Брежнев еще несколько раз побывал в кабинете вождя. 26 января 1953 года Сталин в последний раз собрал у себя руководителей партии. Больше они в таком составе не собирались. Вождю оставалось жить чуть больше месяца.

В ночь на 1 марта у Сталина случился инсульт. Начиная со 2 марта руководители страны встречались только в узком кругу. Брежнева не приглашали: он слишком недолго пробыл в высшем эшелоне. За четыре с небольшим месяца не успел установить нужные контакты, никак себя не проявил. Составляя список нового руководства, старые члены президиума ЦК его просто вычеркнули. Со смертью Сталина карьера Брежнева рухнула.

5 марта на вечернем совместном заседании ЦК, Совета министров и президиума Верховного Совета Леонида Ильича освободили от обязанностей секретаря ЦК «в связи с переходом на работу начальником политуправления военно-морского министерства».

Многие высшие чиновники лишились постов, но всем подобрали приличные должности и только от Брежнева, можно сказать, избавились. Начальник политуправления — должность, приравненная к заместителю министра, то есть на много ступенек ниже той, что он занимал с октября 1952 года.

Падение с Олимпа было крайне болезненным. Только что он ощущал себя одним из руководителей страны, заседал за одним столом со Сталиным… Теперь ему предстояло подчиняться своим недавним подчиненным. Можно без преувеличения сказать, что 1953 год был в жизни Брежнева одним из худших.

Буквально через десять дней военно-морское министерство объединили с военным министерством в одно — Министерство обороны. Объединили и политорганы. Брежнев вообще остался без работы и в мае 1953 года написал слезное письмо новому главе правительства Маленкову:

«В связи с упразднением Главного политуправления ВМС, я обращаюсь к Вам, Георгий Максимилианович, с большой просьбой… Почти тридцать лет своей трудовой деятельности я связан с работой в народном хозяйстве. С 1936 года на советской и партийной работе. Люблю эту работу, она для меня вторая жизнь… Теперь, когда возраст приближается к 50 годам, а здоровье нарушено двумя серьезными заболеваниями (инфаркт миокарда и эндортернит ног), мне трудно менять характер работы или приобретать новую специальность.

Прошу Вас, Георгий Максимилианович, направить меня на работу в парторганизацию Украины. Если я допускал в работе какие-либо недостатки или ошибки, прошу их мне простить».

Слово «эндартериит» (серьезное заболевание ног) Брежнев не смог написать правильно. Маленков послание переадресовал Никите Сергеевичу. На письме осталась пометка «Хрущев ознакомился». Ни Маленков, ни Хрущев на слезную мольбу Леонида Ильича не откликнулись. Брежнева сделали заместителем начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. Приказом министра обороны № 01608 от 21 мая он был возвращен в кадры Советской Армии. В порядке компенсации за понижение в должности 4 августа 1953 года ему присвоили звание генерал-лейтенанта.

Леонид Ильич в ГлавПУРе тосковал. Служба эта ему не нравилась, ездить по частям он не любил, армейская жизнь его не интересовала. Страдать Леониду Ильичу пришлось недолго — чуть больше года. О нем вспомнил Никита Хрущев и пригласил в ЦК на беседу, которая изменила жизнь Брежнева. Он поехал в Казахстан вторым секретарем республиканского ЦК — поднимать целину.

Никита Сергеевич вернул Леонида Ильича на крупную партийную работу, вновь открыл ему дорогу наверх. Брежнев был благодарен и демонстрировал свою признательность Никите Сергеевичу. На протяжении почти десяти лет он воспринимался как хрущевский человек.

Первым секретарем в Алма-Ату послали бывшего первого секретаря ЦК компартии Белоруссии Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко. Но его вскоре отправили послом в Польшу, Леонид Ильич стал хозяином республики.

На целине Брежнев много работал, засиживался в ЦК за полночь. Постоянно ездил по республике. Михаил Андреевич Жихарев, который в те годы работал в сельхозотделе ЦК компартии Казахстана, вспоминает, что однажды Леонида Ильича ночью из Семипалатинска отправили в Алма-Ату в больницу. Ему стало плохо, закружилась голова, он потерял сознание и упал. Когда вернулся на работу, объяснил, что ездил по области и три ночи не спал. В другой раз ему стало плохо в Целинограде. Очнулся на носилках.

«В те годы, — рассказывал секретарь Уральского обкома компартии Казахстана Юрий Александрович Булюбаш, — это был в высшей степени культурный человек. Даже в неофициальной обстановке не выносил грубости и невежества.

И с юмором у него было все в порядке, любил рассказывать анекдоты. Всегда одетый с иголочки. Неряхам мог заметить: “Ну и чухонцы вы!” Я других настолько открытых и простых политических деятелей не знаю».