Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий
Пиши мне в Краснодар.
Целую тебя.
Элик».
3 апреля 1954 года Катанян сделал такую запись в дневнике: «В начале марта мне и Рязанову предложили сделать три короткометражки о Сахалине. Мне — о лесах, Элику о рыбе, и на пару — видовой. На студии большое волнение, ведь мы же ассистенты (уже 4 года!), хотя работаем самостоятельно на журналах и короткометражках. „Почему им, а не нам?“ спрашивают махровые ремесленники, заявляясь в дирекцию. У многих из них (я точно знаю — у кого) рядом с железой, выделяющей слюну, существует железа, постоянно выделяющая пакости. Не знаем, что уж им там отвечают, но предполагаем, что мы попали в кампанию по выдвижению молодежи и, во-вторых, Сахалин ездил снимать Бабушкин и вернулся без картины, за ним полетел Трояновский, но его отозвали для чего-то другого, а картины стоят в плане. Словом, пока что нам сделали прививки от энцефалита. Элик улетел 15 марта, я лечу с Гутманом 10 апреля. Рязанов пишет, что очень интересно и, вопреки болтовне, цивилизованно. Все решительно не соответствует сценариям, которые тянутся от несостоявшихся картин (И. Осипов), но писать новые не разрешают. Вот тебе, бабушка, и выдвижение молодежи на самостоятельную работу: снимать по сценариям уже один раз завалившихся картин».
Сам Рязанов об их с Катаняном сахалинской эпопее впоследствии писал не так уж много. Рассказывая об этих съемках, Эльдар Александрович (как и в других случаях, когда он вспоминал о не самых дорогих лично ему работах) обычно ограничивался общими словами: «В 1954 году мне и Васе предложили сделать фильм об острове Сахалин. Нам всегда нравились люди необычные, события из ряда вон выходящие, где проявлялись незаурядные качества людей, их мужество, воля, самопожертвование, дружба, и мы с удовольствием взялись за работу над фильмом о далеком восточном острове.
Команда, которую мы с Васей собрали, отправляясь на далекий остров, была молодежной и оказалась очень дружной. Все участники этой экспедиции вспоминали в последующие годы съемки на Сахалине как праздник. Розыгрыши, шутки, вечеринки, романы, атмосфера братства и взаимовыручки — так мы работали на Сахалине».
Зато Катанян уже и в период съемок сделал большие интересные записи о фильме, которому суждено будет стать единственной его работой, осуществленной в равноправном сотрудничестве с лучшим другом.
Воспользуемся и этим случаем, чтобы еще раз дать слово Василию Васильевичу — прекрасному хроникеру событий собственной жизни. В июле 1954 года он записал в дневнике следующее:
«Живем в Южно-Сахалинске. Группа подобралась в основном молодежная, работаем споро, без склок, к которым я стал уже привыкать на студии. <…> Снимать и весело, и трудно — весело, так как у большинства хорошие характеры и все внове, суточные большие и шампанское дешевое. А трудно потому, что все вокруг (кроме природы) бедное, убогое, даже не провинциальное, а требуется показуха, процветание. Люди живут в бывших японских деревянных хибарах с „буржуйками“, продуваемыми всеми ветрами Советского Союза. Асфальта на весь остров — километр на центральной улице. Когда я на грузовике отправляюсь в многодневную экспедицию и машина съезжает с асфальта, меня начинает бросать от борта к борту по несколько часов в день, и прибываю на место весь в синяках, я с ужасом думаю, что по тем же ухабам надо будет ехать обратно… Подобных дорог я не видел ни в феодальной Монголии, ни в Каракумах.
На севере острова, где только недавно порушили лагеря, что само по себе ласкает глаз — если зрелище вздыбленного частокола и поверженных вышек может ласкать глаз, — мы видели следы недавнего ужаса, а в поезде — рассказы бывших заключенных, что застряли на острове. Поезд здесь называют „Дуровская железная дорога“ — маленькие вагончики узкоколейки, которые движутся со скоростью хромой старушки. Когда нам захотелось выпить воды, мы вышли из вагончика, не торопясь догнали паровозик, машинист нас напоил, мы немного постояли, дождались своего вагончика и на ходу в него сели.
Снимая оленеводов, мы добирались до стойбища в тундру верхом на оленях — а что делать? И жили в чуме, ночью спали по очереди, ибо надо было поддерживать костер возле чума — иначе окоченеешь. Когда кончились запасы спиртного, ребята стали разводить одеколон „Шипр“, а я предпочитал „Даиси“ — кавказская кровь дала себя знать именно в тундре. И все нам было интересно, все было невиданно.
Во время съемок — примерно недели через две — дирекция решила сделать одну большую картину вместо трех маленьких. Нас это обрадовало, но „как хотите, так и делайте — сценария никакого нет и не будет“. Мы, конечно, сочинили для себя сценарий, но денег никаких не заплатили и не обещали. У нас выхода нет — мы уже завязли и сидим на этом острове, окруженном со всех сторон водкой. <…>
А ели мы вообще там вкусно — в ресторане много готовили свежей рыбы, красной икры и крабов было завались, в тундре делали шашлыки из нежнейшего оленьего мяса. Научились там брать на гитаре три аккорда, встряхивать кудрями (благо их сколько угодно) и петь романсы, а я даже стихи Ахматовой, которые пел еще в институте. Рязанов же однажды запел „О доблестях, о подвигах, о славе“, и мы все притихли, так это оказалось здорово».
Зоя Фомина, будучи в Москве, фактически осуществляла работу редактора на этом фильме: внимательно смотрела по частям присылаемый материал, после чего давала Рязанову и Катаняну подробные письменные советы, к которым те всегда прислушивались.
Так, в июне Катанян получил от Фоминой следующие указания: «Я тщетно взываю к Элику уменьшить количество дублей и длину планов. Васька, вы должны строго следить за пленкой, учти. Я сейчас делаю „Пионерию“. Элик обещал снять мне там сюжет о детской железной дороге. А потом прислал письмо, что снимать будешь, вероятно, ты. Но обязательно снимите сюжет, хотя бы в порядке подхалимажа! Вась, сними мне непременно, как работают ребята: кассир, стрелочник, машинист, и всяческие проезды. Пейзажи и поезд снимайте в одинаковом темпе и монтажно. В этом вопросе специалист Рязанов. Он рассказывал мне в свое время (эпоха создания легенды о Великой магистрали), на сколько кадров что нужно снимать и в какую сторону.
Сейчас я звонила Софье Михайловне, она получила письмо от Элика, в котором он пишет, что весь изодрался. Вась, ты, как более практичный мужчина, помоги ему найти выход из этой ситуации. Неужели там действительно нельзя приобрести какое-нибудь сооружение для прикрытия зада, нижних конечностей и всего остального. Я умоляю тебя, разреши этот вопрос и купите Элику что-нибудь.
Кончаю писать. Жди рецензии. Привет моей половине. Целую.
Зоя.
P. S. Сюжет снимите
