Заметки старого кавказца. Генерал Засс - Георгий Семёнович Атарщиков
Горцы уехали; барон Засс встал, и мы все от души смеялись, вспоминая комедию, разыгрывавшуюся целую неделю. Унаруков, удостоверясь в смерти Засса, полетел с известием за Белую. В сборище его приняли с распростертыми объятиями, сделали приличные подарки, собрали скота и баранов для пиршества, празднуя смерть Засса. Между тем барон Засс, дождавшись ночи, сел на перекладную и отправился в Усть-Лабинскую станицу, передневал там и к вечеру, когда прибыли все войска, переправился за реку Лабу, потом через реку Белую и на рассвете захватил в совершенный расплох оба аула, расположенные один от другого не в далеком расстоянии. Когда сделалась повсеместная тревога, отряд уже покончил свое дело: забрал пленных, рогатый скот, баранов и имущество, зажег аулы и отступал.
Известие о разграбления аулов достигло до пировавшего накануне сборища абадзехов и, как громом, поразило их. Долго они не хотели верить, чтобы умерший Засс мог опять явиться к ним как снег на голову; однако, слыша выстрелы из орудий, бросились догонять отряд, но уже было поздно: отряд был на переправе через реку Белую, и часть передовых войск заняла правый берег. Несмотря на то, что генерал Засс торопился отступить, отряд имел жаркое дело и немалую в этот раз потерю, потому что абадзехи поклялись или умереть, или уничтожить отряд и не допустить самого шайтана Засса ускользнуть из их рук… Клятва горцев не сбылась. Отряды барона Засса всегда бывали малочисленные, но состояли из людей опытных в партизанской войне. Не только всякий отдельный начальник, но всякая отдельная часть сама знала, что ей делать. Довольно было услышать условленный сигнал, чтобы в точности и с быстротою его выполнить. Засс, как руководитель, появлялся лично на самых опасных пунктах, где присутствие его было более необходимо. В деле он никогда не слезал с лошади: в лесу ли, в цепи ли, всюду на коне. Он почти всегда сам вводил в лес цепь и выводил ее обратно, а при отступлении отряда постоянно оставался в арьергарде. Во время описываемого отступления наших войск от Лабы, арьергард несколько раз должен был вступать в рукопашный бой с разъяренным неприятелем. Генерал Засс, в одном из натисков горцев, повел против них в атаку четыре сотни казаков и, врезавшись в неприятеля, своеручно срубил нескольких абадзехов, бежавших пешком к лесу, но тут же сам был ранен в упор из пистолета в ногу, выше колена. К счастью, пуля слегка повредила кость и впилась в седло. Только возвратясь к отряду, барон Засс сказал, что он ранен. Мы сняли его с лошади, увидели, что сапог был полон крови, и перевязали рану. Арьергард еще не выходил из огня, а между тем слышен был шум в цепи. Я поскакал туда узнать, что делается и увидел, что горец, сняв шапку, бежит прямо на нашу цепь. Я подскакал ближе и приказал не стрелять. Абадзех упал к моей лошади, прося довести его до барона Засса. Так как мы еще отступали, то я поручил вести его при сотне, сам же поспешил доложить генералу. Когда остановились на отдых и неприятель отстал, Засс потребовал к себе прибежавшего абадзеха, который, подойдя к лежавшему на бурке генералу, припал к ногам его и сказал: «Ты ныне утром захватил в плен моего родного брата при баранах; нас только двое и я не могу без него жить, возьми и меня или отпусти брата». Засс спросил имя его брата и послал к пленным привести его. В этом деле захвачено было в плен до полутораста человек. Когда привели пленного, и тот увидел, что и брат в плену, бросился обнимать его и спросил: «Как! и ты, брат, попался в плен к гяурам?» – «Я, милый брат, не попался, но, узнав, что ты в плену, пришел сам к тебе; ты знаешь, что я не могу без тебя жить». Тот отвечал: «Благородный мой друг и брат! Что ты сделал? Зачем сам себя предал страшной неволе, и кто нас выручит, да и будем ли мы вместе»! Слыша этот разговор, генерал Засс приказал им обоим подойти к себе и сказал пленному: «Твой брат сделал благородный поступок, который уважается не менее вас и гяурами». Потом, обратясь к второму, дал ему шесть золотых и сказал: «Люби твоего брата и верь, что благородное чувство не останется без награды, а теперь возьми его и ступай домой». Нужно было видеть радость обоих братьев: они бросились целовать руки и ноги раненому Зассу и, поклонившись на все стороны, отправились к реке Белой, где сборище абадзехов встретило их разными вопросами. Узнав от них, что барон Засс ранен, старшины прислали просить дозволения приехать в лагерь, что и было дозволено. Уздени, поздравив генерала с раною, благодарили его за отпущенных братьев, сказав, что воскресение его из мертвых слишком было ощутительно для них, но они не сердятся на него: «Так нас, глупых, и следовало проучить, во-первых, за то, чтобы не доверяли слухам, а во-вторых, не радовались бы чужой смерти; но предупреждаем тебя – прибавили горцы – что мы постараемся отплатить тебе тем же». Засс только просил их повременить с месяц, а то он не в силах будет сам достойно принять дорогих гостей. Гости улыбнулись, и уехали обратно.
Действительно, осенью того же года, горцы соединились в огромное сборище, предположив взять станицу Усть-Лабинскую, или Воронежскую. Лазутчики известили об этом тотчас после решения старшин. Генерал Засс, сделав немедленно распоряжение стянуть войска в Усть-Лабе, прибыл и сам туда для дальнейших распоряжений. Он оставил резерв в станице Ладовской, так как туда через ночь могла достигнуть партия; в Усть-Лабе поместил большую часть кавалерии и роту пехоты; другая часть кавалерии и рота пехоты была поставлена в станице Воронежской. Между тем внимательно следил через своих лазутчиков за движением
