Хорст Герлах - В сибирских лагерях. Воспоминания немецкого пленного. 1945-1946

Через какое-то время взрывы и стрельба возобновились. Потом мы увидели спускавшегося по тропинке русского солдата с поднятыми вверх руками в сопровождении немцев.

– Что он делает здесь? – спросил лейтенант.

– Он приставал к женщинам.

– Что нам делать с ним? – спросил один из солдат.

– У нас нет людей, чтобы отправить его к нашим, поэтому отведите его подальше и убейте, – скомандовал лейтенант.

Видимо, русский о чем-то догадался, потому что его глаза тревожно забегали по сторонам и он начал всхлипывать.

Неожиданно сопровождавший его солдат поднял винтовку и выпустил несколько пуль в спину солдату. Я отвернулся. Когда же снова нашел в себе силы посмотреть, то увидел русского, лежащего в снегу, пропитанном кровью, которая вытекала у него изо рта и носа.

Контратака продолжалась. Обыскивали соседнюю ферму, и там произошел взрыв ручных гранат, от которого вылетели все стекла в окнах. Пулеметчикам, стоявшим на дороге, был дан приказ открыть ответный огонь по наступающим русским солдатам.

Вскоре я заметил, что русский солдат, скорее всего заинтересовавшийся происходящим шумом, проехал верхом вдоль улицы. Немецкие солдаты были отлично замаскированы, и, только подойдя совсем близко, можно было различить белые кепи. Русские часто сами переодевались в эти костюмы, снятые с убитых ими немецких солдат, поэтому иногда было довольно непросто определить, кто перед тобой – свой или чужой, особенно с дальнего расстояния.

– Дайте ему подъехать поближе, – скомандовал лейтенант.

Русский самонадеянно приблизился к нам. Одну руку он держал на боку и сам держался так гордо, будто был генералом. Но когда до нас оставалось метров пятнадцать, он, должно быть, что-то заподозрил, потому что с диким воплем спрыгнул с лошади и побежал прочь. Но пулеметная очередь была быстрее него. С жутким криком, которого я никогда не забуду, он замертво упал в снег.

После этого показался еще один всадник, которого постигла та же участь. Мы с жителями деревни боялись, что русские хватятся своих и вновь вернутся в нашу деревню на их поиски. Что же нам тогда делать?

– Возьмите с собой еду и быстро отправляйтесь в Эльбинг, пока еще туда не добрался враг, – сказал нам лейтенант. Затем военные уехали.

Деревенские женщины и дети собрались вместе. Теперь, когда наши солдаты покинули деревню, страх перед русскими стал еще сильнее, чем раньше.

– Когда русские снова появятся здесь и увидят этих мертвых, они подумают, что это сделали мы, – сказала одна из женщин.

– И они ни за что не поверят, что это не мы, – добавила другая.

– Давайте закопаем их в снег, – предложил я.

– Это неплохая мысль, – отозвалась пожилая леди.

Я прыгнул в канаву и попытался выбросить из нее как можно больше снега, чтобы можно было уместить туда убитого солдата. Потом мы перетащили его и засыпали снегом. Закончив с этим, мы направились к другому мертвому и сделали все то же самое. После этого я пошел домой.

– Где ты был? – спросил у меня отец.

– Ну, я хотел посмотреть, почему там стреляют.

– И получить пулю, – запричитала мать.

– Но я правда вел себя очень осторожно. – Я пытался как-то скрасить свое непослушание. – Когда началась стрельба, я спрятался за толстое дерево.

– В следующий раз ты останешься здесь, – строго сказал отец. – Война – это не детская забава.

Он был прав на этот счет. Я уже и сам понимал это.

Потом он спросил, что сказал лейтенант.

Отец не слишком-то доверял словам лейтенанта. Мы уже не знали, что делать, особенно с тех пор, как постоянно слышали о том, что город атакуют бомбардировщики. Также он заметил, что, даже если контратака завершится успешно, все равно скоро подтянутся новые русские войска. Во всяком случае, собираться в город не было особого смысла.

Семейное решение

Тем не менее часть деревенских жителей в то же утро стала собираться в город. Мой отец все еще не видел в этом смысла. Наконец в четыре часа дня он решил все же последовать за нашими соседями, направляющимися в город. Загрузив сани продуктами и одеялами, мы отправились. По мере приближения грохот орудий становился все громче и громче. Очевидно, немецкую контратаку встретило жесткое сопротивление. Позднее мы узнали, что немецкая армия в Восточной Пруссии, окруженная со всех сторон, пыталась продвинуться на запад. Ее командующим являлся генерал Хоссбах, бывший адъютант Гитлера. Очень одаренный генерал, он попытался поставить две дивизии впереди, по одной на севере и на юге и две – в арьергарде. Беженцы из Восточной Пруссии, которых к тому времени насчитывалось около миллиона, находились в центре плацдарма. В его планах было вывести всех жителей в целости и сохранности на запад.

Об этих планах Эрих Кох сообщил Гитлеру. Гитлер дал приказ отправить две дивизии этой армии на защиту Кенигсберга, столицы Восточной Пруссии. На тот момент многие немцы еще верили, что Германия выиграет эту войну. Министр пропаганды Геббельс говорил, что вот-вот на подходе какое-то чудодейственное оружие, благодаря которому враг будет разбит. Далее следовала фраза, что скоро будут освобождены территории, оккупированные противником. Каждый, кто собирался сдаться, объявлялся трусом и мог быть расстрелян за неверие. План Хоссбаха полностью совпал с планом Гитлера и потому Гитлер дал приказ двигаться на запад. Но с момента, когда две дивизии двинулись на защиту Кенигсберга, русские без труда прорвали фронт. Операция провалилась. Позднее говорили, что сам Кох уносил ноги от русских, спасаясь на немецком ледоколе, уходящем по Балтийскому морю на запад. Хотя в своей телеграмме Гитлеру он обвинил генерала Хоссбаха в трусости.

В итоге русских войск было предостаточно, чтобы остановить немецкое контрнаступление. Дивизии 4-й армии, находясь в дороге несколько дней без сна и отдыха, а также имея большие потери в тяжелых боях, в конце концов потерпели поражение.

Катастрофа на море

Несколько сотен тысяч беженцев стекались в Кенигсберг и Данциг, чтобы попасть на корабли немецкого флота для эвакуации в Данию или Западную Германию. Те же, кому не удавалось уплыть, становились пленниками русских или были убиты. В округе Рёссел по крайней мере 524 человека были убиты. В округе Лет-цен русские расстреляли 52 человека, среди которых были 18 военнопленных-французов. В округе Морунген русские пленили и депортировали 50 % гражданского населения.

Порты на побережье севернее Эльбинга были заполнены толпами людей. Переполненные корабли отплывали один за другим. Эти суда по большей части переоборудовали в медицинские госпитали. Беженцы и раненые солдаты плыли на них на запад. «Вильгельм Густлоф» (25 480 тонн), «Роберт Лей» (27 000 тонн), «Кап Аркона» (27 000 тонн) и «Генерал фон Штойбен» везли около 12 000 беженцев. Измученные люди, плывшие на них, надеялись наконец-то избавиться от своих страданий. Но огромные современные корабли становились притягательной мишенью для вражеских подводных лодок и самолетов. «Вильгельм Густлоф» вышел из Готенхафена 30 января 1945 года. Его сопровождали торпедные катера. Моя тетя находилась на нем, и он несколько раз подвергался бомбежке. Большинство людей уже чувствовали себя в безопасности, как неожиданно в 9 часов вечера раздался мощный взрыв. Свет погас, а через несколько секунд прогремели второй, а затем и третий взрывы. Отчаянные крики доносились с нижних палуб, все вокруг заполонили клубы едкого дыма. Корабль стал накреняться.