Эдельберт Холль - Агония Сталинграда. Волга течет кровью
– Хотел бы сообщить, что при поддержке двух самоходных орудий мы достигли назначенной цели. Задание выполнено!
Он выдавил из себя улыбку, я заметил, что ему трудно разговаривать.
– Спасибо, Холль. Докладывайте.
Я рассказал о том, что произошло за день. Он внимательно слушал.
– Шюллер, вернувшись с вашего КП, уже сообщил о том, насколько тяжело ваше положение. Несколько раз здесь появлялись связные. Мы перепробовали все, чтобы добиться для вас поддержки, но ваши запросы постоянно отклонялись. К югу от нас в окружении засели русские, упираясь в берег Волги, и сегодня их нужно было уничтожить. Надеюсь, это уже произошло и тяжелое оружие завтра снова будет в нашем распоряжении.
– Я тоже на это надеюсь, герр майор. Завтра нам еще будут нужны оба штурмовых орудия. В уличных боях нет ничего эффективнее. Лейтенант Хемпель постарается завтра быть здесь. Для нас жизненно важно, чтобы в полку или дивизии понимали важность этой поддержки.
– Сделаю, что смогу, Холль.
– Спасибо, герр майор!
– Да, Холль, меня сильно приложило, если вы заметили. Вдобавок к лихорадке чувствую себя вымотанным до предела. По указаниям врача вечером я должен ненадолго оставить батальон. Меня заменит майор профессор доктор Вайгерт (немцы очень щепетильны в вопросе ученых степеней и часто упоминают их приставкой к фамилии. – Прим. пер. ). Вы с ним уже познакомились при формировании дивизии в Кенигсбрюке. Он сейчас в офицерском резерве и, надеюсь, появится не один.
– Нам они точно не помешают, герр майор. Вы позволите поговорить с лейтенантом Шюллером?
– Да, давайте.
Я вышел в смежную комнату, столь же скудно освещенную. Здесь располагался батальонный штаб. Лейтенант Шюллер составлял ежедневный рапорт в полк. Солдат пытался связаться с кем-то по полевому телефону. В комнате было не больше оживления, чем в любой гражданской конторе, – вот только выглядело все совершенно по-другому.
Я поприветствовал фельдфебеля Рупрехта, долгие годы бывшего душой штаба, и других товарищей, которых я не видел с прошлой ночи. Наши дружеские приветствия были искренни. Мы все знали, через что прошел каждый из нас.
– Йохен, добудь мне что-нибудь перекусить, умираю с голоду. – Желудок громко заявлял о своих правах. Я совсем о нем забыл.
– Как только, так сразу, Берт! Мы пытаемся связаться с полком, чтобы командир смог заказать на завтра штурмовые орудия. Пока что линия не работает.
«Катушечник», как у нас непочтительно звали связистов, доложил адъютанту, что связь с полком установлена. Лейтенант взял трубку: «Говорит командный пункт второго батальона. Обер-лейтенанта Крелля, пожалуйста». Я слушал с удивлением. Мой старый друг Руди Крелль снова в полку?!
Этот старый силезец был дивизионным «О-два» (первым помощником начальника генерал-адъютантской службы. – Прим. пер. ). Я собирался спросить Йохена, когда Крелль вернулся в полк.
Снова заговорил лейтенант Шюллер:
– Добрый вечер, герр обер-лейтенант, есть ли рядом с вами герр оберстлейтенант Мюллер? С ним хотел бы поговорить майор доктор Циммерман. Как там у вас? Сейчас получше, чего нельзя было сказать еще пару часов назад. Но вот-вот появится связной с дневным донесением. Подождите минутку, тут кое-кто хочет с вами поговорить.
Шюллер правильно понял мою жестикуляцию и передал мне трубку.
– Приветствую, дорогой Руди!
Короткое молчание на том конце линии, и радостный голос ответил:
– Ух ты, Берт! Мы вчера слышали, что ты вернулся. Я уже кое-что рассказал о тебе оберстлейтенанту Мюллеру. С нашей нехваткой офицеров, выросшей в последние дни, мы рады каждому новоприбывшему, особенно если это старые испытанные товарищи.
– Давно ли в полку оберстлейтенант Мюллер?
– Недели две. Оберст Гроссе и его адъютант, обер-лейтенант Кельц, убыли в отпуск. Оберстлейтенанта Мюллера прислали на замену из офицерского резерва, а меня назначили адъютантом, раз уж я из этого полка.
– Кто еще с тобой?
– Обер-лейтенант Полит и лейтенант доктор Хоффман.
– Я их обоих знаю. Руди, давай пока прервемся – наши командиры хотят поговорить. Береги себя, скоро увидимся.
Трубку передали командиру. Унтер-офицер Йерш, который тоже был в батальоне с самого формирования, принес мне кофе и сандвич.
– Спасибо, Йерш, век не забуду. – Я с удовольствием разделался с сандвичем. Теплый кофе был хорош. Я обернулся к своему связному: – Неметц, ты уже поел?
– Так точно, герр лейтенант, обо мне уже позаботились. Вот фельдфебель выкатит свою «гуляш-пушку» на передний край, и у нас будет горячее.
Ладно, увидимся с нашим старым шписом, гауптфельдфебелем Михелем, двумя его поварами и водителем позже. Меня пять месяцев не было в роте, и мне было интересно, те ли это люди, кого я знал. Я спросил Неметца. «Все старики остались в обозе, герр лейтенант, даже ваш конь Мумпиц». Мой старый четвероногий друг Мумпиц все еще жив, чудесно! Может быть, я скоро проедусь на нем. Интересно, узнает ли он меня? Мы были друзьями, я и этот маленький плотный мерин из бывшей чехословацкой армии. Имя ему подходило («пустяк» или «вздор») – он сбросил с себя многих. Но мы друг другу нравились и понимали друг друга.
Меня не было на КП уже два часа. Пора было возвращаться на передний край. Лейтенант Шюллер, бывший с командиром, вернулся в комнату:
– Берт, герр майор хочет еще раз с тобой поговорить.
Я вышел в соседнюю комнату и доложил о себе.
– А, вот и вы, Холль! Я поговорил с командиром полка. Он сделает все возможное, чтобы оба штурмовых орудия завтра были у нас. Противник, окруженный справа от нас, сжат до предела, так что он убежден, что артиллерию завтра развернут в нашем секторе. Сообщите солдатам, чтобы не было неожиданностей.
– Так точно, герр майор. Поскольку противник, возможно, не ответит, что-нибудь достанется и нам.
– Надеюсь. А сейчас возвращайтесь в часть. Завтра меня заменят. Дорогой Холль, желаю вам всего наилучшего, и да будет с вами бог. – Он смотрел на меня серьезно, протягивая руку на прощание. Я вытянулся, ответил на рукопожатие и вынужден был несколько раз сглотнуть, перед тем как ответил:
– Я тоже желаю вам всего наилучшего, герр майор, быстрого выздоровления и дальнейшего здоровья. – Отдаю честь, разворачиваюсь кругом и выхожу. Увижу ли я еще этого человека, которого я почитал и уважал? При всей своей строгости, он заменял нам отца. Но раздумья мои были недолгими. Этой ночью командиром должен был стать майор профессор доктор Вайгерт, которого мы знали как «папа Вайгерт». Он был типичным университетским профессором. Первую войну он служил капитаном, после этого преподавал в университете Бреслау и был признанным авторитетом в истории германского искусства. Как и его предшественнику, ему было 45 лет, но характерами они были непохожи. Майор доктор Циммерман отдавал приказы кратко, по-военному; майор профессор доктор Вайгерт также мог отдавать приказы, но разговаривал он так, словно обращался к студентам. Солдаты и офицеры ценили и уважали обоих.(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
