Фейсбук 2019 - Александр Александрович Тимофеевский
Майя Туровская - один из самых умных и глубоких людей, которых я знал. Она не просто выдающийся театральный и кинокритик, она к тому же прекрасный писатель. Сейчас в этом может убедиться каждый, пройдя на сайт, где выложены ее работы. Это большое счастье. Всем, кто ему содействовал, низко кланяюсь.
Алена Зак , понимающая в искусстве, запостила сегодня эту картину Пикассо, называется она «Чтение» (1953). И все в ней есть - и фас, и профиль, и образ, и метафора, и прямой первый смысл, и ускользающий, далекий, тот, что не описывается словами, и тайна, и Большой стиль, как всегда у Пикассо, привет, посланный Менинам, над которыми он тогда и вообще всю жизнь думал, и сегодняшний день, конечно, сегодняшний день, в нем классика живет и дышит. Больше шестидесяти лет прошло, а ничего художественнее, ничего современнее так и не возникло.
Никола только что снял в витрине магазина в Ното. Местный сицилианский китч. А теперь скажите, чем это не Валентина Ивановна М.? Так что не будем обольщаться, друзья: «Единая Россия» - явление международное.
Тут исполнилось 25 лет фильму "Утомленные солнцем", и к юбилею в ленте появились рецензии на эту картину. Повешу я и свой текст, тогда же написанный, - ровно четверть века назад.
Фильм «Утомленные солнцем» — попытка вернуться к тому, что у Михалкова когда-то прекрасно получилось: к чеховской даче, к мягкой, любовно-иронической интонации «Неоконченной пьесы для механического пианино». Перенести перефразированный «Вишневый сад» в тридцатые годы нашего столетия и столкнуть самое бесспорное и милое в русской традиции с самым в ней ужасным: дворянско-интеллигентский уклад с нравами эпохи Большого террора — задача, достойная романа, сопоставимого, по крайней мере, с «Белой гвардией». Берясь за подобное, Михалков, надо полагать, понимал всю литературность и амбициозность замысла, не путая сценариста «Утомленных солнцем» Рустама Ибрагимбекова с Михаилом Булгаковым. Но Большой террор за последние десять лет и в литературе, и в кинематографе истаскан пуще, чем ВОВ за предшествующие сорок, и лишь эпохальное высказывание могло привлечь внимание публики. Чуткий к аудитории Михалков свою эпохальность выдает прямо в названии, отсылающем не только к песне: «Утомленные солнцем» — это, конечно и «Унесенные ветром».
Действие фильма происходит в течение одного дня. Молодой и элегантный энкаведешник Митя приезжает в усадьбу, где вырос, чтобы обставить арест знатного большевистского комдива Котова, за которым вечером приедет черный воронок. Этот Котов, герой Гражданской войны из простых, попал в интеллигентский дом, женившись на девице, некогда — возлюбленной Мити. Сам Митя не был на даче с ранней юности, считается там без вести пропавшим и теперь прибывает с полулюбовной, полуслужебной миссией, то ли для того, чтобы отомстить элегическому прошлому, то ли для того, чтобы смягчить удар, который нанесет кровавое настоящее.
Невнятность мотивировок и самой коллизии — зачем театрально обставлять арест, дело, в общем, сугубо протокольное? — вполне извиняется нарочитой искусственностью конструкции. Неважно — зачем. Важно, что в чеховской усадьбе летом 1936 года собралась вся Россия. Бабушки, дедушки, тетушки, старые девы, гнутая мебель Тоннета, фотографии по стенам, непременный черный рояль, непременное же бельканто, и посреди всего этого — легендарный большевик, ныне обреченный на заклание, и энкаведешник из бывших, который это заклание осуществляет.
В «Неоконченной пьесе для механического пианино», очень вольной, но все-таки экранизации Чехова, каждый из героев был знаком чего-то, для русской традиции существенного и даже магистрального. В новой картине таких знаков нет, хотя критики наверняка примутся их выискивать. И то сказать, Ибрагимбеков оставляет для рецензионного сочинительства больший простор, нежели Чехов. «Утомленные солнцем» можно изложить всего в одной фразе: Никита Михалков распался на две платоновские половинки, и одна пришла арестовывать другую. С виду брутальный, а душой женственный большевик, жесткий, но истеричный дворянин-энкавэдэшник, оба — сентиментальны и мечтательны, оба время от времени впадают в буффонаду. Один характер на двоих, знак непонятно чего. Михалков играет в фильме комдива, а был бы пятнадцатью годами моложе — наверняка сыграл бы Митю.
Эта взаимозаменяемость путает любое внятное высказывание, не то что эпохальное. На все тридцатые годы, на весь «Вишневый сад», на всю Россию нашелся один герой, и тот слеплен Михалковым с Никиты Михалкова. «Глупые» русские вопросы, неизбежные в данном случае, остаются без ответа. Где палач, где жертва? Кто виноват — комдив, всю жизнь положивший на уничтожение того миропорядка, на котором покоилась дворянская дача, или ее обитатели со своими вялыми человеческими компромиссами, или, наконец, Митя с компромиссами вполне нечеловеческими? Любой ответ возможен, кроме того, что вышло у Михалкова, который взялся за образцово глобальную тему, дабы сказать, что его лирический герой неотразим во всех видах и ипостасях.
Все остальное в фильме хорошо, даже отлично. Отлично играет Михалков, отлично играет Меньшиков. Отлично подобраны все без исключения типажи, отлично разыграно действие. Отличны мизансцены, особенно самые сложные, многофигурные. С настоящим полифоническим мастерством режиссер ведет партии дюжины персонажей, ни разу не сбиваясь. Такого умения в современном российском кинематографе нет ни у кого. Михалков знает это и беспрестанно демонстрирует все, на что способен, и каждый раз как бы спрашивает: «Я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?».
Ты.
Гуляю по любимой Ортиджии. Наш небесный Петербург. И все похоже на аллею у Царскосельского пруда - говорила в таких случаях Ахматова.
Любимый парк, любимая картина, любимый день. Я тут написал про давние поездки
