Анатолий Елизаров - Контрразведка. ФСБ против ведущих разведок мира

В переданном шведу пластиковом пакете находился сувенир — русская матрешка, а в ней — катушка любительской фотопленки. В бумажном конверте, который получил россиянин, лежали 2000 долларов США в сотенных купюрах. После проявки фотопленки в протоколе было зафиксировано, что на ней запечатлены 23 документа с грифами «секретно» и «совершенно секретно».

Швед полностью отрицал свою вину, ссылаясь на то, что всего лишь выполнял просьбу своего знакомого передать что-то в Петербурге его русскому другу и получить от того посылку для шведского приятеля. На все вопросы следователя отвечал исчерпывающе коротко:

— Я ничего не знаю.

На Литейный был приглашен консул Швеции в Санкт-Петербурге г-н Шернлеф. Просмотрев видеопленку, запечатлевшую действия его соотечественника и ознакомившись с уликами, шведский консул смог только принести контрразведчикам официальные извинения и попросить о снисхождении к человеку, попавшему в такой переплет.

— К сожалению, мы, шведы, наивный народ, друг к другу относимся по-отечески и всегда стремимся выполнять просьбу друзей, не подозревая о возможных последствиях, — сказал г-н Шернлеф.

Учитывая давние и добрососедские отношения Швеции и России, дело решили не придавать огласке. Санкции в отношении Ханса Нордстрема были ограничены его высылкой из России.

Однако сведения о провале связника МУСТа все-таки просочились в шведскую и российскую печать. Официальные лица Швеции поначалу хранили молчание, но потом были вынуждены как-то прокомментировать опубликованные факты. Председатель комитета парламента по контролю за деятельностью разведки Рольф Дальберг признал, что спецслужбы действительно направляли своего связника в Санкт-Петербург. Тем самым он косвенно подтвердил причастность Нордстрема к военной разведке.

По сообщениям стокгольмской прессы, Ханс Петер Нордстрем имеет непосредственное отношение к разработке современного шведского истребителя «Грипен», владеет русским языком на бытовом уровне. Журналисты, узнав о провале шведского разведчика в России, пытались взять у него интервью. Но найти его оказалось делом не из легких. Шведские журналисты сумели отыскать соотечественника только за границей — под Лондоном, в Фарнборо, на проходящем там международном авиасалоне. На этот раз Нордстрема очень интересовал российский Су-37. По-видимому, такая активность шведа не понравилась на Лубянке и в московской прессе появилось несколько статей о его неудавшемся вояже в Санкт-Петербург. Вероятно, тем самым ФСБ хотело тактично предупредить г-на Нордстрема и его руководителей о нежелательности столь пристального внимания к оборонным секретам.

В публикации журнала «Профиль» выдвигается несколько версий провала российского агента МУСТа и шведского связника. Наименее вероятная из них, по мнению экспертов, заключается в том, что российская электронная разведка ФАПСИ (Федеральное агентство правительственной связи и информации при президенте РФ) расшифровала секретные телеграммы шведской резидентуры в России, направленные в стокгольмскую штаб-квартиру. В телеграммах настоящее имя агента ни разу, не упоминается, используется только псевдоним. Однако несколько сообщений дают контрразведке возможность для анализа и вычисления агента. Правда, если исключить вероятность хищения шведских шифровальных блокнотов из посольства, других возможностей понять содержание шведской шифропереписки у контрразведки нет. Как считают сотрудники дешифровальной службы ГРУ — Главного разведывательного управления при Генштабе Вооруженных Сил РФ, криптостойкость шведских дипломатических кодов и шифров очень велика.

Наиболее реальную версию авторы публикации в «Профиле» видят в деятельности нашей разведки за рубежом. В сентябре 1994 года генеральный директор полиции безопасности СЭПО Андерс Эрикссон в специальном докладе отмечал, что Россия располагает на территории Швеции значительными разведресурсами. Угрозу национальной безопасности Швеции представляет работа резидентур военной разведки ГРУ и политической разведки СВР России.

Вполне вероятно, что российские разведчики могли найти подходы к сотрудникам МУСТа и договориться о сотрудничестве. Разумеется, за деньги. При вербовке речь идет о довольно крупных суммах, как правило десятикратно превышающих официальные доходы агента (сотрудники МУСТа зарабатывают в среднем 5—8 тысяч крон ежемесячно). Законспирированный и хорошо информированный агент мог сдать Нордстрема вместе с питерским источником МУСТа российской контрразведке.

Рискну выдвинуть свою версию случившегося. Провал Нордстрема явился как бы завершающим этапом многоходовой комбинации ФСБ. Почему бы контрразведчикам не провести комбинацию по перевербовке российского гражданина, работающего на МУСТ, и потом держать «утечку» информации под своим контролем? Либо этот гражданин мог сразу же после спровоцированной шведами вербовки прийти в ФСБ и все рассказать. В обоих случаях связники МУСТа оказывались «под колпаком» контрразведки, а вместо секретных сведений в Швецию поступала бы дезинформация. В нужный для Лубянки момент разведчика и агента задерживают с поличным.

Между прочим, разоблачение г-на Нордстрема позволило ФСБ потребовать по каналам МИДа досрочного отзыва из России высокопоставленного шведского дипломата, который, как достоверно известно, координировал деятельность спецслужб Швеции в странах СНГ и России.

Дипломат был вынужден уехать.

Глава 6

Шведский след в Балтии

В буфете офиса спецслужбы балтийского независимого государства трое сотрудников пьют кофе.

— Меня посылают на двухмесячную стажировку в германскую разведшколу, — самодовольно сообщает один.

— А меня — в Бельгию, — хвастается другой.

Третий печально допивает свой кофе и говорит:

— Вчера шеф меня уведомил, что пока я нелегально не закончу последний курс Академии ФСБ, ни о каких престижных зарубежных стажировках не может быть и речи.

Сотрудники российских и прибалтийских спецслужб — недавние коллеги по КГБ — после распада СССР оказались по разные стороны границы. Бывшие партнеры ныне стали соперниками. Активность балтийских разведок в России высока. Особая опасность деятельности их резидентур для России заключается в прекрасном знании оперативной обстановки. Правительства независимых государств Балтии при формировании собственных спецслужб постарались отсеять бывших сотрудников КГБ — наиболее квалифицированных профессионалов — как неблагонадежных. Разведка и контрразведка укомплектовывались преимущественно кадрами местной полиции из числа оперативных работников. Войти во все тонкости новой специальности они смогут не ранее чем через 5—7 лет, хотя есть и исключения: некоторые кадровые сотрудники КГБ тут все же по-прежнему работают.