Александр Майоров - Правда об Афганской войне. Свидетельства Главного военного советника

— Продумаем вместе, — Ахромеев показал на Черемных, — и с командармом-40.

— Решено. Свободны.

Получив согласие Соколова на проведение операции в ущелье Панджшер, мы приступили к тщательному ее планированию. Мы видели цель, но как ее достичь с наименьшими потерями для подразделений советских войск и афганской армии, — предстояло еще думать и думать. К тому же каким бы странным это ни показалось, мы собирались осуществить разгром с наименьшими потерями и для моджахедов.

Больше двух недель в ущелье Панджшер бушевал смерч. На наши листовки с предложением сдаваться в плен моджахеды отвечали яростным огневым сопротивлением и частыми дерзкими и решительными контратаками, особенно ночью. Когда появились первые убитые и раненые в афганских и советских подразделениях, подорванные на минах и подбитые в бою танки, БМП, БТР, сбитые «стингерами» «МИГ-21» и при высадке десанта два вертолета «МИ-8МТ», стало ясно, что бои в ущелье будут жестокими и бескомпромиссными. Обе стороны будут драться насмерть, до полной победы или полного поражения.

Свои задачи мы выполняли, несмотря на потери, на сложность горного рельефа и уже наступившие холода и снег.

Я приказал активизировать все виды разведки. Для разрыва устойчивости обороны противника дополнительно выбросили два вертолетных десанта, по батальону афганцев-«смертников» из 666 полка «командос». Днем и ночью наносились удары по одиночным целям и по площадям. Мы понимали: время работает на моджахедов, поэтому решили всей силой и мощью огня и дерзкими действиями подразделений, особенно вертолетных десантов в ближайшие дни во что бы то ни стало сломить сопротивление душманов, принудить их сдаваться в плен.

Первые пленные, худые, грязные, измученные, обросшие и со сверкающими ненавистью глазами, появились лишь на двенадцатые сутки сражения, когда подразделения советских войск и афганской армии продвинулись на 20–23 километра в глубину ущелья, разрушив в нем все укрепления и полевую оборону. Дело шло явно к трагическому концу для моджахедов.

17 сентября (а это по Плановой таблице — Д9) на моем командном пункте вблизи пула Руха, что в центре ущелья, в 12 часов дня генерал-майор Черемных доложил:

— Противник прекратил сопротивление! Ущелье Панджшер в наших руках, — и еще более радостно: — С победой, Александр Михайлович!

У меня чуть не сорвалось с языка: «Еще одна-две таких победы, и мне на Земле не будет места!»

— С победой! — поздравил я всех присутствующих.

Позже нам стало известно, что боями в Панджшере руководил лично Ахмад-Шах. Раненный в ночь с 16-го на 17-е сентября, он бесследно исчез из зоны боевых действий.

…Угроза Кабулу с северо-востока на ближайшие полгода-год была снята. Режим Бабрака Кармаля одержал серьезную победу над моджахедами.

К концу шестидесятых — началу семидесятых годов в Афганистане из афганцев, оппозиционно настроенных к режиму Дауда, стали создаваться группы, выражавшие интересы народа. Президент Дауд правил страной единолично, во многом сохранив при себе всю королевскую элиту с ее привилегиями и продажностью. Борцы за интересы народа формировались вокруг передовых и энергичных людей страны: интеллигенции, чиновников, военных, средних и крупных помещиков, предпринимателей, т. е. людей, способных возбудить ярость в умах и сердцах мусульман в борьбе за лучшую жизнь на многострадальной земле Афганистана. Коран эти идеи явно не поддерживал, ибо они шли вразрез заветам великого Аллаха, утверждавшего, что всякая власть на Земле от него, Аллаха. Оппозиционное движение поэтому не ширилось, носило, скорее, заговорщический характер. Однако оно в стране было. Дауд знал об этом, принимая меры к его разгрому, либо подкупу или дискредитации. Оппозиционеры-заговорщики с самого возникновения движения рекрутировались вокруг двух течений — парчам и хальк. Парчам (знамя) объединяло состоятельных афганцев — крупных и средних феодалов, элиту интеллигенции, высших чиновников госаппарата и армии. А хальк (народ) включал в себя всех остальных, то есть кто «был ничем, тот станет всем» — если свергнет режим Дауда и свершит великую и справедливую революцию. У истоков халька стояли такие лидеры, как Тараки, Амин, Сарвари, Зерай, Гулябзой, Ватанджар, Кадыр и другие. В силу яркой перспективы «стать всем» после революции оно было многочисленнее парчам и более экстремистски настроено против режима Дауда. Идея хальк позволяла насильственное свержение и физическое уничтожение Дауда. Особенно в этом усердствовали Амин и Сарвари. Однако сдерживающим этот экстремизм человеком был лидер хальк поэт-лирик и либерал-женопоклонник Тараки. Парчам возглавлял Бабрак Кармаль (это его партийный псевдоним), сын гене-рал-полковника ВС Афганистана. Его, Бабрака, поддерживали Нур, Анахита Ротебзак, Кештманд, Рафи, Голь Ака, Халиль, Наджиб — все из очень богатых, по афганским меркам, семей. Кроме Ака. Он — пастух. Между крыльями и, конечно, их лидерами шла непримиримая (хотя и скрытная в начале) идейная, организационная и духовная борьба. Дауд как-то мирился с наличием движения парчам в стране: его лидер Бабрак Кармаль был допущен даже в афганский декоративный парламент. Хальк безжалостно преследовался. Этому помогали «сотоварищи по борьбе» — парчамисты, постоянно предавая деятелей хальк. За всеми революционными порывами хальк и парчам зорко следило око Андропова, его разветвленная агентура в Афганистане, видя в обозримом будущем рождение мощной революционной, ленинской партии, способной свергнуть буржуазно-феодальный режим Дауда и повести Афганистан по социалистическому пути развития. К 1978 году парчам и хальк объединились, образовав Народно-Демократическую Партию Афганистана. Общая численность этой партии немногим превышала тысячу человек — без партбилетов и без строгой партийной дисциплины.

К апрелю 1978 года Президенту Дауду стало ясно, что НДПА ставит перед собой задачу свергнуть его, и что это весьма реальная задача. Он решает разгромить «партию заговорщиков». Но опаздывает. Руководство хальк бросило лозунги: «Все на штурм дворца!» «Вас ждет победа и прекрасная жизнь на земле Афганистана!»

Несколько танков под командованием Ватанджара и три самолета под управлением Кадыра залпами ударили по дворцу Дауда 28 апреля 1978 года, а роты, преданные Халилю, ворвались во дворец. Дауд был свергнут.

Великая Апрельская (Саурская) революция в Афганистане свершилась. Андропов и его компания были довольны — теперь Афганистан пойдет по социалистическому пути развития. Мы же, советские люди, конечно, всемерно ему поможем!

К власти в Афганистане (теперь уже в Демократической Республике Афганистан) пришла революционная НДПА, точнее ее экстремистское крыло хальк во главе с Тараки. Бабрак Кармаль оказался на втором плане, т. е. только заместителем Тараки во всех его должностях. Тараки находился под сильным влиянием властного человека, хорошего организатора, министра обороны ДРА — Амина. Амин без особого труда убедил Тараки, что в интересах партии и его личных надо убрать верхушку парчам из активной жизни страны. Таким образом, Бабрак Кармаль уехал послом в Чехословакию, Нур — в Англию, Анахита Ротебзак — в Югославию. Кештманд, Халиль, Рафи и многие другие были обвинены в измене революции и посажены в тюрьму Поли-Чорхи. Голь Ака удалось избежать ареста или высылки из страны. Он ушел в подполье и был связным у Бабрака, Нура, Анахиты с оставшимися пока на свободе парчамистами. Амин окружил Тараки во дворце роскошью и девушками-афганками, вдохновлявшими его на стихи.