Александр Бушков - Борис Березовский. Человек, проигравший войну

И началось… Без всяких преувеличений этот судебный процесс расколол Францию на два лагеря. Правые, монархисты, реакционеры и прочая ультрапатриотическая публика драла глотку, обличая пресловутых жидомасонов в лице бедолаги-капитана. Однако немало людей порядочных и здравомыслящих (далеко не одних евреев) выступили в его защиту. Очень уж грязное было дело, белые нитки торчали из него пучками. Эксперты по почерку разделились на два лагеря, одни уверяли, что донесение писал все же Дрейфус, другие их опровергали. У капитана, в общем, не было убедительных мотивов для того, чтобы внезапно податься в платные германские агенты: он был человек состоятельный, в деньгах не нуждался, вдобавок в карты не играл, долгов не делал, вел скучную жизнь обычного офицера-буржуа. Кроме того, по своему скромному положению в Генштабе он просто-напросто не мог знать тех военных секретов, о которых говорилось в донесении. Трибунал заседал со множеством нарушений.

Дрейфуса признали виновным и приговорили к пожизненным каторжным работам. Но история на этом не кончилась – сторонники Дрейфуса продолжали бороться за его реабилитацию. Благо начали всплывать новые обстоятельства. На горизонте появился гораздо более убедительный кандидат в авторы донесения – еще один французский офицер, выходец из Венгрии Эстергази, числившийся графом. Оказалось, что графский титул он как-то невзначай сам себе присвоил, и, что гораздо более серьезно, почерк самозваного графа как две капли воды похож на тот, каким написан документ из мусорной корзины. И в деньгах Эстергази нуждался остро, а потому не брезговал ничем: вымогал деньги у своих любовниц, спекулировал на бирже, был пайщиком фешенебельного публичного дома…

Борьба вспыхнула с новой силой. Под суд угодил знаменитый писатель Золя, сторонник невиновности Дрейфуса, чтобы не умничал и не писал статей, порочащих армию. Военный министр Кавеньяк пошел еще дальше – он во всеуслышание объявил, что приверженцы Дрейфуса готовят государственный переворот…

Интрига разворачивалась. Эстергази без особого шума выперли в отставку. Главный обвинитель Дрейфуса полковник Анри, уличенный в подделке доказательств, был посажен в тюрьму, где не зажился: уже на другой день после ареста он был найден в камере с перерезанным горлом и бритвой в руке. Никто так и не смог внятно объяснить, как вышло, что у заключенного осталась в кармане бритва – не современное крохотное лезвие, а классическая опасная бритва немаленьких размеров. Заговорили, что это и не самоубийство вовсе…

В 1899 г. Дрейфуса помиловал президент республики, что было, в общем, полумерой. Еще несколько лет шла борьба за полную реабилитацию капитана. Только в 1904 г. дело пересмотрели, Дрейфуса признали полностью невиновным, вернули в армию, а в качестве компенсации за все пережитое присвоили звание майора и наградили орденом.

Другими словами, примерно десять лет эта история, форменным образом расколовшая страну на два лагеря (и взбудоражившая общественное мнение всей Европы) оставалась в центре политических баталий и не сходила со страниц газет. Ее вспоминают до сих пор…

И мало кто знает, что «дело Дрейфуса» было лишь вершиной айсберга. Девять десятых ледяной глыбы, как ей согласно законам природы и положено, оставались невидимыми под темной водой.

А дело-то было совсем не в Дрейфусе!

Мало кто помнит, что Панамский канал начинали строить не американцы, а французы – именно они сначала получили разрешение от тамошнего правительства на «стройку века». Во главе «Компании Панамского канала» поставили знаменитого инженера Фердинанда Лессепса, известного на весь мир создателя другого канала – Суэцкого. Как водится, выпустили акции, продали их, собрали денежки… И даже всерьез начали строительство.

Вот только очень быстро начались неудачи, технические ляпы и откровенное мотовство денег…

На десять тысяч рабочих приходилось две тысячи чиновников. Для компании отгрохали в Париже роскошную штаб-квартиру ценой в два миллиона франков, и еще одну, чуть попроще, в Панаме – это обошлось вдвое дешевле, в миллион (деньги, конечно, были взяты из акционерного капитала). Строительная техника, пусть и самая совершенная по тем временам, оказалась совершенно непригодной для работы в тропиках и быстро выходила из строя – вновь расходы.

В общем, в 1884 г. обнаружилось, что вынуто лишь 7 миллионов кубометров грунта из 120 – но истрачено уже более половины собранных денег. Да притом на сами работы ушла лишь третья часть, а остальное (около 850 миллионов франков) исчезло неизвестно куда…

Дело запахло керосином. Нужно было срочно что-то придумать. Чтобы успокоить вкладчиков, им поначалу выплачивали огромный, совершенно нереальный процент (взятый не из доходов, которым просто неоткуда взяться, а опять-таки из основного капитала). Но потом стало ясно, что таким образом можно в два счета разбазарить и то, что осталось…

Попробуйте угадать, что придумали совладельцы компании… Правильно. Начали выпускать новые акции – вторая эмиссия, третья… седьмая. Но публика, встревоженная просочившейся информацией, новые акции расхватывать не спешила…

Тогда решили не заморачиваться больше с акциями, а устроить лотерею, выпустить облигации выигрышного займа. На них, в отличие от акций, народ мог и клюнуть. Одна существенная загвоздка: по тогдашним французским законам, частное предприятие не имело права устраивать лотереи. Требовалось разрешение парламента и сената.

Препятствие, надо сказать, преодолимое. И в парламенте, и в сенате как-никак заседают не бездушные роботы, а живые люди, которые сплошь и рядом нуждаются в денежных знаках… Как, впрочем, и «свободная пресса».

Известнейший французский журналист Эмиль де Жирарден, поначалу яростно разоблачавший махинации «Компании Панамского канала», внезапно словно воды в рот набрал. Люди, романтически настроенные, верили, что ему просто надоело разоблачать «панамцев» и потребовались свежие сенсации – зато циники говорили, что к означенному журналисту как-то вечерком заглянули ребятки из компании, попили чайку, потолковали за жизнь и, уходя, забыли на столике в прихожей полмиллиона франков…

Тем временем «панамцы» работали с парламентом и кабинетом министров. По отзывам иных современных исследователей, барон де Рейнак, ведавший в компании выпуском акций и облигаций, роздал в коридорах власти не менее четырех миллионов полновесных франков. Брали все – от мелких клерков до премьер-министра Клемансо. Оптимисты считают, что было подкуплено «всего» 280 депутатов парламента из 510. Пессимисты упорно твердят, что денежки хапнули все пятьсот десять. Как бы там ни было, парламент большинством голосов все же разрешил «Компании Панамского канала» провести эту самую лотерею.