Борис Васильев - Вы чьё, старичьё
- Нет,- покивал Касьян Нефедокич.- А где же...
Он имел в виду Валю, но имени ее не произнес, а потому ответа и не получил. Обождал, покуда старикан плащ напялит, и пошел следом.
- Привет, отцы,- сказал неизвестный мужик и закрыл за ними дверь.
Старики шли молча и так шустро, что притомившийся Глушков с трудом держал равнение. А старикан Сидоренко поспешал куда-то форсированным марш-броском, и это особо пугало затюканного Касьяна Нефедовича. Но что-то в насупленном лице Багорыча заставляло дедуню от вопросов воздерживаться.
- Сама за бутылкой побежала,- потрясение изрек Сидоренко наконец.- Как этого увидала, так и закричала: "Андрюша!"
- Андрей?
- Андрюша, понял - нет? - строго поправил сильно обескураженный таинственным поведением внучки старик.- Ступай, говорит, умойся, а я за бутылкой сбегаю. А мне велела колбасу достать, что к праздникам прятали.
- Стало быть, сегодня у нее праздник,- сообразил дедуня и подавил вздох.
- День мелиоратора сегодня, понял - нет? - не согласился упрямый Сидоренко.- И автоматизация ликвидации тут не подходит, потому как она по своей воле за бутылкой побежала.
- Какая ликвидация?
- И Андреем зовут,- не слушая, продолжал Багорыч: равновесие души его было поколеблено.- "Андрюша, закричала, Андрюша! Ты, говорит, ванну прими, ты, говорит, с дороги ведь. А я, говорит, за бутылкой, а ты, говорит, колбасу достань". А она - для праздников.
На дворе было промозгло, накрапывал дождь, и старики сидели на автовокзале. Воняло прокисшим пивом, которого, здесь никогда не было, бензином и людским скопищем, потому что в последний месяц количество рейсовых автобусов уменьшили вдвое, а количество пассажиров уменьшить забыли.
- Может, это, жених он? - тихо-тихо, с полным сердечным замиранием спросил дедуня Глушков.
- Кто жених?
- Ну этот. Для которого за бутылкой побежала.
- Жених? - с невероятным презрением переспросил Багорыч.- Глупой ты, дед, понял - нет? Я б знал, понял - нет? Если б жених, я бы знал? Или не знал? Чего молчишь?
- Знал,- сказал кореш и, подумав, добавил: - Или не знал.
- А я его и не знаю,- задумчиво сказал Сидоренко, не обратив внимания на глушковскую интонацию.- Хотя лицо знакомое. Вроде знакомое... Или незнакомое?
Замолчали старики, закручинились, нутром своим натруженным уже предчувствуя, что встреча с этим знакомо-незнакомым лицом означает крутой поворот в их собственной судьбе.
10
Природа распорядилась, чтобы у каждой женщины был свой Адам, но люди постарались так все перепутать, что чаще всего этот Адам оказывается женатым отнюдь не на Еве, живет в ином столетии или прописан в общежитии с монастырским уставом. И каждый год добавляет путаницы, девушки без любви выходят замуж, молодые люди отдают руку первой же юбке, мелькнувшей на танцплощадке, и суды завалены заявлениями о разводах. После школьных опытов со свадьбами Адамы начинают всесоюзный розыск своих Ев, а Евы экспериментальным путем устанавливают своих Адамов. В этом нет ничего противоестественного, однако известно, как буйно расцветает нравственность, когда отцветает плоть, а посему эти мучительнее для ищущих поиски давно заклеймены как упадок нравов. А на деле нет никакого упадка, а есть непреложный закон природы: женщина способна любить только одного-единственного, ей предназначенного мужчину. Кому-то везет, а кто-то обречен в поисках своего единственного перебрать десятки чужих. Но, отдаваясь этим чужим, женщина не растрачивает ни грана своей любви. Она ее изображает, бессознательно сберегая все неистовое пламя свое предначертанному свыше. И когда он приходит, становится неузнаваемой не только для сослуживцев.
- Что же ты не писал, стервец ты? - говорила Валька, и тело ее светилось в сумраке нежностью и любовью.- Паразит ты, ты кровь мою всю выпил, и никто мне теперь не нужен, кроме тебя.
- До чего же ты сладкая, Валька,- утомленно вздыхал Андрей.- Считаю, что все, нашел и искать никого не хочу больше.
- Врешь, поди? Врешь? - обмирая от нежности, шептала она.
- Честно, Валечка. Недаром к тебе прямо с вокзала пришел.
- Прийти-то пришел, а вещички в камере хранения оставить не позабыл.
- Да какие там вещи! Не с Европы же я возвращаюсь.
До сей поры Валька своими друзьями вертела как хотела, а здесь не то чтобы приказать - до сладкой дрожи ждала, что ей прикажут. А он ничего не приказывал, ласкал да целовал, а к ночи сказал:
- Любовь любовью, а съезжаться погодим. Устроюсь на работу, с жилплощадью выясню, а там видно будет.
В любых отношениях наступает предел, за которым люди по-разному понимают одно и то же. Андрей был женат (о чем, естественно, не говорил Вальке и что Валька, естественно, знала), разведен и помянул о жилплощади, надеясь получить в квартире бывшей супруги право на какие-нибудь квадратные метры. Но все, что касалось его прошлой жены, лежало для Валентины за пределом общего понимания; отсюда начиналось ее понимание, и это личное понимание толковало одно: в однокомнатной ее квартире Андрей не желает жить потому, что тогда их будет трое. Так она его поняла, поскольку знала, что с милым, конечно, рай и в шалаше, но надо же иметь этот отдельный шалаш.
Вот какие разные мотивы породил финал их любовного разговора. Андрей считал, что ясно растолковал причину, и готов был горячо и весело проводить с Валечкой хоть все вечера. А Валентина, готовая весело и горячо проводить с Андреем обязательно все вечера, занозила-таки свое доброе и влюбчивое сердечко довольно опасной занозой, решив, что любимый не
переселяется к ней исключительно из-за третьего лишнего. То есть из-за деда Сидоренко, Багорыча.
Мужиком Андрей был компанейским, тут же нашел общий язык с Пал Егорычем и личный - с Касьяном Нефедовичем, и жизнь заструилась еще живее. Правда, поначалу, учуяв неладное, дедуня не явился в среду, проторчав полвечера на знакомой скамейке автовокзала. Полвечера потому, что его разыскал Валечкин дружок самолично. И сел рядом.
- Что, отец, меня, что ль, невзлюбил?
- Нет,- шепотом ответствовал дед,- что ты.
- А чего же к Вальке сегодня не явился? Всегда по средам как штык, понимаешь, а сегодня хильнул. Валька решила, что заболел, отца к тебе наладила, да он ни с чем и вернулся. А ты вон где.
- Да,- сказал Касьян Нефедович.- Тут я. Народ кругом.
- Народ, значит, любишь?
- Люблю.
- А мы разве не народ? И мы народ. Вот и пошли к нам.
И привел дедуню Глушкова. И все встало на свои места, только Валентина куда чаще деда своего теперь гулять отправляла. И дед клал в карман будильник, заряженный на три часа вместо двух.
А дожди лили уж совсем беспросветно, ветры рвали последние клочья тепла, и солнце поглядывало на землю испуганно, будто из-за угла, будто запрещено ему было поглядывать. Короче говоря, над всей землей, по словам Багорыча, бушевал климат и погоды не было ни в одном государстве. При таком положении и бессердечный хозяин пса на улицу выгнать не решился бы. Даже если на той улице и числилась среда.
