Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу - Ален Жобер
(АЖ) Но группа «Октябрь», Преверы и другие – все они какое-то время были очарованы русской революцией…
(ДВ) Естественно, кто из левых не был очарован русской революцией! Группа «Октябрь» и братья Преверы восхищались этой революцией, которую они считали романтической и которая, как они полагали, могла привести лишь к хорошему. Превера и членов группы «Октябрь» пригласили в Советский Союз. Когда они вернулись, чары рассеялись. И Андре Бретон, с которым мы были большими друзьями, когда узнал все о Советском Союзе, был глубоко разочарован. А мои близкие политизированные друзья никогда и не были очарованы.
(АЖ) Вы были скорее троцкисткой?
(ДВ) Что вы вкладываете в слово «троцкистка»?
(АЖ) Ну, вы были такой, каким отчасти был Бретон.
(ДВ) Тогда да, конечно. Я была эсеркой, то есть немного меньшевичкой, как мой отец. Единственные, кого мы считали близкими, принадлежали к левому крылу социалистической партии, а они действительно были в основном троцкистами. Все это изменилось.
Одним из наших соратников того времени был Суварин, Борис Суварин. Он уже в 30-е написал замечательную книгу, первую книгу о Сталине. Суварин рассказал, как Сталин уничтожил всех своих товарищей. Когда в 1936–1937 годах Сталин начал чистки, он убил всех, кто был умнее его. Именно поэтому мы в конечном счете оказались ближе к троцкистам. Эдмонда Шарль-Ру хорошо это описала. Она написала: Дина Верни была такой антисталинисткой, что рано или поздно она должна была встретиться с троцкистами.
Ситуация была странной, поскольку очарование Советским Союзом и Сталиным оставалось мощным и романтическим. А нас никто не слушал. Было необычайно сложно заставить себя услышать. Мы долго дружили с Клодом Руа[23]. Он вообще не хотел ничего слышать. После войны и даже позднее, после доклада Хрущева, он меня спросил: «Почему ты мне все не объяснила?» Но когда разговор заходил о преступлениях Сталина или о рабском положении крестьян, он ничего не хотел знать. Мы им объясняли, что в Советском Союзе, чтобы поехать из одного города в другой, нужен был внутренний паспорт. А у колхозников паспорта забирали, что заставляло их оставаться на местах. Но никто этому не верил.
То же самое было с Виктором Сержем: он вращался в кругах, очень близких к ленинскому правительству. Был знаком с Лениным, на которого работал, он знал все секреты. Серж писал книги и статьи, но никто не хотел этому верить. Он мог бы, рассказав свою историю, оказать услугу дипломатам с набережной Орсе. Он все знал, но им пренебрегали – из политического невежества.
(АЖ) А вы сами много знали о Сталине[24]?
(ДВ) Да, конечно. Кровавая карьера Сталина началась с вынужденной коллективизации земель. Преследования обычно сопровождались казнью мелких землевладельцев, которых называли кулаками. И кулакам принадлежало очень немного земель, они первыми оказались затронуты коллективизацией. Это было сигналом к настоящей бойне. Она началась с выселения целых народностей. Многие высланные умерли в пути от усталости и болезней. Разгорелась эпидемия тифа, а кого-то просто убили. Жертвами стали мужчины, женщины и дети. Их число оценивается в пять миллионов человек. Большинство крестьян были ликвидированы, потому что они отказывались расставаться не с землей, которая им не принадлежала, а с надеждой, с обещанием социал-демократов передать землю крестьянам, если они, социал-демократы, придут к власти.
(АЖ) А Троцкий?
(ДВ) У Троцкого было все, чего не хватало Сталину. Он был образован, талантлив, был прекрасным трибуном, и его идеи были широкими и общечеловеческими. Троцкий публиковал резолюции или статьи, в которых доминировали разум и, естественно, его идеи. Ленин уважал его. После смерти Ленина Сталин, как только взял власть в свои руки, изгнал Троцкого из Советского Союза. А в конце концов приказал ликвидировать его в Мексике. Сталин называл Троцкого «похотливой гадюкой», а его последователей считал пятой колонной. Для Сталина троцкисты были врагами человечества, их надо было изничтожить. Французские левые, в принципе неглупые, глотали все, что говорил Сталин, настолько аура Советского Союза была сильной. Интеллектуалы были как будто под анестезией. И негативное представление о троцкистах сохранилось у французских левых того времени – и остается у многих людей по сей день. Троцкий был единственным, у кого было мужество разоблачать чудовищную злонамеренность Сталина, могильщика русской революции.
(АЖ) Вы следили за процессами?
(ДВ) Конечно, только об этом и говорили. В 1934 году Сталин организовал то, что называют «первыми московскими процессами». Он арестовал своих бывших соратников, в основном тех, кто совершал вместе с ним русскую революцию, за исключением Буденного, который был слишком популярен, и еще двух-трех человек, которые были ему нужны. Он отправил за решетку, оболгал, пытал и в конце концов казнил всех мыслящих и деятельных большевиков 1917 года. Их преступление заключалось не в связях с Троцким – они с ним не общались вовсе. Их преступлением было то, что они были умнее и образованнее, чем он. Затем Сталин начал чистки. Это позволило ему арестовать, пытать и убить миллионы людей по всему Советскому Союзу.
В конечном счете он уничтожил целые профессии: железнодорожников, бухгалтеров, людей, говоривших на иностранных языках, интеллектуалов, в общем, всех, кто мог показаться «подозрительным». Про бухгалтеров я знаю точно: мой дядя, муж тети Марии, певицы, погиб именно потому, что был бухгалтером. Не довольствуясь бессмысленно пролитой кровью, Сталин решил обезглавить Красную армию. Он начал с маршала Тухачевского, талантливого стратега, – его расстреляли. Ликвидировал также многих генералов, включая генерала Якира. В этих его «подвигах» ему помогал нацистский шпион, к которому он прислушивался. А этот шпион был послан генералами и маршалами Вермахта как раз для того, чтобы ослабить Красную армию.
Прислушиваясь к своим врагам, Сталин категорически не хотел ни слушать своих собственных разведчиков, ни верить им. Во Франции «Красная капелла», получив сведения от немецкого Сопротивления, сообщила ему точный день, когда Германия нападет на Советский Союз.
Такую же информацию Сталину передал Зорге, советский разведчик в Японии. Сталин ей не поверил, придерживаясь принципа «ненападения», под которым он подписался вместе с нацистской Германией. Это
