Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор - Ана Ховская
– Анечка, давай будем на «ты»… Так ближе как-то…
Девушка кивнула и попросила:
– Поедем в поселок… Холодно здесь…
Федор встал, подал руку, встряхнул вельветку и накинул ей на плечи, и они пошли к машине. Так спокойно было у него на душе, что хотелось петь.
– Мы еще приедем сюда, будем рыбку – пескаришек – ловить и жарить на камнях, я научу. Это вкусно… И необычно…
Аня снова тихо засмеялась, пожала плечами и пошла вверх по тропинке. Федор поспешил за нею, сорвав по пути сиреневый цветок и подав его девушке. Она прижала цветок к груди и улыбнулась.
Федор подвез ее к самому дому. Остановив машину, он взял ее руку, сжал нежно и спросил:
– Ты подумала о моем предложении? Что скажешь?
– Давай не будем торопиться – я тебя совсем не знаю… Ты меня не знаешь… Как-то это вдруг… Но, может, я все-таки уеду… Пока не знаю, что это удастся…– неуверенно проговорила девушка, освобождая свою руку.– Так ли я нужна тебе? У вас в деревне сколько красивых девушек, я же не могу думать, что я одна приглянулась…
– Аня, милая, как ты можешь так со мной?! Я всю душу тебе выложил, а ты все сомневаешься… Подумай, я буду ждать… Увидимся еще?
Девушка осторожно спустилась с подножки, вздохнула, ничего не сказав в ответ, потом махнула ему рукой и пошла к дому. Парень недоуменно смотрел вслед ей и не знал, что и думать. Какая-то недосказанность витала между ними, он не знал, как поступить дальше: не воровать же ее. «Как в душу-то влезла… Вроде неразговорчивая, а посмотрит своими глазищами, как раненая птица…»
Развернув машину в переулке, он поехал в мастерские. Рабочий день был в разгаре. А вечером дома он узнал новость: мать собрала нужную сумму и собиралась отдать продавцу за приглянувшийся Таисии домик. Теперь сестра могла переехать в свой дом. Она с удовольствием вслух планировала, как обустроить свою жизнь в усадьбе, мечтала о небольшом садике, яблонях, кустарниках, цветах…
Федор слушал и понимал, что ему придется жить с матерью, поскольку он был младшим в семье, кроме Насти. Но та тоже могла скоро выйти замуж и перебраться к мужу. Пока претендентов нет, но это же временное обстоятельство: возвращаются с фронтов мужики, молодые парни. Только Таисия не может до сих пор дождаться своего Павла: так и нет от него никаких вестей. Она не унывала, была веселой, не задумывалась всерьез о жизни. А старшая сестра – Ефросинья, уже переехала к мужу, жила и радовалась. Она любила Марка, не вмешивалась в жизнь сестер, не сплетничала, была спокойной и радушной. Навещая мать, приносила нехитрые подарки, кое-какие продукты, которые Марк привозил из района, как могла, радовала ее.
***
Аня вошла во двор и не успела закрыть калитку, как тут же услышала злобный свистящий шепот Шуры:
– Опять хвостом крутишь! Ну, погоди, я тебе его обрублю, сучка такая!
Девушка вздрогнула и, ничего не сказав, пошла к своему домику, как услышала вслед:
– Что, уже и разговаривать не хочешь? Нос задираешь?
– Что тебе говорить? Ты себе на уме…– отмахнулась Аня, проходя по двору.
– Ты посмотри на нее… давно такая стала? Видно, уже учишься у парней… Вон как Федьку захомутала… Я ему расскажу о тебе. Будешь знать, как наших парней отбивать… Не одна ты такая красавица у него…
– Что ты хочешь сказать?– в недоумении остановилась Аня.
– А то и хочу сказать, что ты не надейся даже на него: он парень видный – ты ему не пара!– прошипела Шура.
– Ты, может, сама положила глаз на него? Так и скажи…– тихо ответила Аня.
– Что выдумываешь? Я тебе что, дворовая девка?! У меня семья – муж, дети,– просвистела та.
– Вот и занимайся своей семьей, а меня оставь в покое,– резко ответила девушка и пошла по двору дальше.
– Ты глянь на нее, что вытворяет! Не такая ему нужна, да и есть у него уже, так что не облизывайся: ничего тебе не перепадет.
Аня шла, как в тумане, не чуя ног под собой. Все вокруг уже ничего не значило, было пусто и темно. «Ну вот тебе и весь сказ: у него другая есть… Зачем за мной таскается? Говорит складно, а как верить ему? Видно, верить здесь никому нельзя, только отец с мачехой вроде добра желают. Но как жить все время настороже… И зачем я разболталась с ним тогда: все выложила о себе!? Ну и ладно, пусть отстанет, не нужен он мне» .
Войдя в дом, она прислонилась к косяку, остановилась чуть дыша. Видно, она побледнела, что мачеха испуганно бросилась к ней и, взяв за руку, провела в комнату, усадила на стул.
– Что с тобой, Анечка? Видела в окно, снова Шура с тобой говорила? Что она тебе сказала? Снова обидела?
– Нет, ничего… Я прошу вас: дайте мне денег, я уехать хочу отсюда! Кому нужна я здесь – чужая, все кругом чужое…– в голос зарыдала Аня, закрыв лицо руками.
– Так, погоди… Что это с тобой? Ты о чем речь ведешь? Только приехала, куда ты поедешь? Там же разруха полная, сама рассказывала,– поднялся с кровати отец.– Дорога какая долгая, поезда то ходят, то нет. И почему ты вдруг решила уехать – тебе плохо с нами живется? На Шурку внимания не обращай, если у той ума нет, уже и не будет. А ты живи своей головой.
– Да как же не обращать внимания, когда она постоянно разные слухи обо мне распускает, угрожает, что всем расскажет, какая я плохая. Что же мне – ни на кого внимания не обращать? Я так не умею, мне хочется спокойно жить, работать… Хоть где-то я могу устроиться? Здесь же нет ничего из того, что я умею делать: ни швейной, никаких рукодельных мастерских. Как я жить буду? Я же не приживалка какая…– со всхлипом еле выговорила Аня.– А там Маня со своей дочечкой, поеду к ним, помогать буду. Раевку восстановят уже, поди.
– Ты вправду не понимаешь, что тебя как-то пропустили ехать после Германии по стране? Других в лагеря отправили, а тебе разрешили сюда приехать, к нам?– спросил вдруг отец.
– Да что вы такое говорите? Никто не мог никого задерживать: всех по своим селам отпустили, по городам, и в наше село вернулись те, кто там был, другие все разъехались, кто куда,– вскинулась девушка,– вы нарочно так говорите, чтобы я жила здесь…
