Тенчой - Исповедь монаха. Пять путей к счастью

Согласно буддизму, необходимо избавляться от привязанности.

Буддийская «концепция непривязанности» порой встречает недопонимание. Однако непривязанность не означает, что вы не испытываете сильных чувств, не делите вещи на хорошие и плохие и у вас нет желаний.

Желания и любовь подразделяются на две категории. Первая – это когда объект ваших желаний обладает определенными положительными свойствами, но под воздействием эмоций вы воспринимаете его положительным на все 100 %. Тогда возникает очень сильное чувство близости, желания. Вот это называется привязанностью, и от такой привязанности нужно избавляться, потому что она наполовину основана на неведении. Если вы руководствуетесь такой привязанностью, то любое действие, совершенное вами в отношении данного объекта, будет неадекватным.

Однако существует также безграничная любовь и сострадание – это вторая категория. Безграничная любовь – это любовь непредвзятая. Любовь не только к своим друзьям, но и к своим врагам. Они тоже человеческие существа, живые существа. У них тоже есть право на избавление от страданий. Вы должны окружить их своей заботой.

Наша обычная забота, которая распространяется только на наших друзей, основана на предвзятости. Мы думаем: это – мой друг. Между тем наш друг вполне может быть очень плохим человеком для кого-то другого. Но ваша ментальная проекция делает его на 100 % хорошим, и вы испытываете привязанность. Под воздействием этой ментальной проекции сегодня он кажется вам очень хорошим, а завтра вы вдруг увидите его плохим. Результатом будет гнев, ссора. Поэтому нужно избавляться от той привязанности и желаний, в основе которых лежит неадекватное восприятие действительности.

Желание же и любовь, основанные на адекватном восприятии, нужно приумножать. Возьмем, например, бодхисаттву, он целенаправленно воспитывает в себе непривязанность. Для чего? Для того, чтобы затем взрастить привязанность, основанную на логическом анализе. У бодхисаттвы есть характерный вид привязанности – привязанность ко всем живым существам. Для того чтобы развить в себе такой непредвзятый вид привязанности, нужно сначала избавиться от предвзятой привязанности. Это и называется непривязанностью.

Путь Тренировки

Первая встреча

Всех можно укротить,

укротив лишь свой ум.

Всех можно покорить,

покорив лишь свой ум.

В то утро я проснулся в приподнятом настроении, предвкушая всеми клетками своего шестнадцатилетнего тела встречу с чем-то ранее неизведанным, таинственным, мистическим – с заветным объектом моих мечтаний.

Я представил лица своих родителей. С них не сходило выражение удивления с тех пор, как три дня назад я, уже студент медицинского института, сказал, что решил стать буддийским монахом и для этого нужно поехать в ближайший монастырь.

Тогда был еще жив культ парторгов, первых секретарей райкомов, окружкомов, обкомов и т. п. Для примерных кандидатов в члены компартии, которыми были мои родители, это сообщение было, как ушат холодной воды на голову.

Не могу сказать, что я был глубоко религиозен или что мне являлись святые образы и предрекали великое будущее спасителя Вселенной. Скорее, я ощущал в себе необъяснимый, подсознательный голод общения со своим духовным мастером.

Я долго искал пути самовыражения в ушу, йоге, аутотренинге и других новомодных системах самосовершенствования. Затем меня озарило, что за богатствами этого мира не надо далеко ходить: они рядом, внутри тебя, в твоей духовности. Эта мысль привлекала своей простотой и была близка к старинному восточному принципу: «Победив врага в себе, избавишься от всех недругов во всем мире».

И вот мы с моими родителями сели в нашу видавшую лучшие времена старенькую «Ниву» и поехали в Агинский дацан. До этого я ни разу не был в дацане и не видел буддийского монаха воочию, и у меня появились опасения, что я могу и не узнать своего будущего учителя. Кто же тогда посвятит меня в святая святых, в таинства устройства мироздания? Кто объяснит мне истинный космический смысл нашего существования?

Все, что я знал тогда – Агинский дацан находится недалеко от окружного центра и в нем находится недавно избранный глава буддистов СССР – Хамбо-Лама Жимба-Жамсо Эрдынеев. Он пользовался большим авторитетом среди лам за эрудицию и прекрасное знание буддийских обрядов и буддийской литературы. Хамбо-Лама Эрдынеев участвовал в различных международных форумах по укреплению дружбы и взаимопонимания, был членом советского Комитета Защиты Мира. По его инициативе буддисты СССР внесли значительные суммы в Советский фонд Мира и Общество Красного Креста. Он был награжден правительственными наградами за заслуги в укреплении мира и дружбы между народами. Это было тем немногим, что я жадно вычитывал из статей, которые смогли в то время пробиться через цензуру. Помнится, мне ярко запало в память, что я ношу ту же фамилию, что и Хамбо-Лама.

Тогда я еще не был знаком с красотой буддийских храмов, не познал того целебного бальзама, которым становится вера для страждущих душ. Я и подумать не мог, что сначала стану послушником в Агинском дацане, а затем поеду продолжать свое обучение в Монголию, Тибет и Индию.

Как только мы поднялись на вершину перевала, выехав из местности Мухэр-Хунды, нас остановил молоденький милиционер. Вежливо помахивая палочкой, он попросил нас постоять полчаса у обочины. Я был в ужасной досаде: как он не может понять, что мы не просто туристы, что мы выполняем важную миссию, от которой зависит вся моя жизнь?

Причину вынужденной и незапланированной остановки мы узнали у столпившихся повсюду водителей. Ею оказался визит в Агинский дацан Кушок Бакулы Ринпоче, известного буддийского наставника, в то время занимавшего пост посла Индии в Монголии.

Кушок Бакула Ринпоче – девятнадцатое воплощение Архата Бакулы, одного из первых учеников и последователей Будды. Он родился 19 мая 1917 года, в день рождения и просветления Будды, в семье царей Ладака.

В Ладаке Кушок Бакула Ринпоче многие годы провел в созерцании самадхи, освоил многочисленные йогические практики и обрел сиддхи – йогические достижения. После этого, уже как Бодхисаттва, он начал преподавать глубинную сострадательную религию, которая, словно живительный нектар, привлекла массы ладакцев.

Драгоценный Бакула обладает не только огромным духовным авторитетом – он также на протяжении более пятидесяти лет был лидером своего народа. В 1947 году премьер-министр Индии Джавахарлал Неру убедил Драгоценного Бакулу возглавить политическое руководство Ладака и войти в индийский парламент. Будучи хорошо образованным буддийским монахом, Драгоценный воспринял это как обязанность служить на благо своим согражданам.

Под его управлением Ладак достиг заметных успехов. Впервые в истории буддийский монах представлял свой район в парламенте и провел четверть века в роли министра.

Все это я узнал позже. Сейчас же, стоя на вершине перевала, я внимал тому, с каким глубоким почтением произносили окружающие имя Бакулы Ринпоче. Я ощущал необычное волнение. Как удивительно, что прославленный мастер посетил наши края именно сегодня! Мое сердце забилось сильнее, и появилось нетерпение поскорее встретиться с великим Ламой. Я был едва знаком со словами «тулку», «ринпоче», «гэгэн», «хутухта», но имя Ринпоче поставило в моей душе печать чего-то очень редкого и очень важного.

По приезде в дацан родители подвели и поставили меня в очередь ожидавших благословения бурят. Многие держали в руках цветы или же синие шарфы-хадаки для подношений. Обычай подносить хадаки я раньше наблюдал на бурятских свадьбах и поэтому знал, что это знак уважения и почитания. Явившись без подношения, я сложил ладони перед собой в молитвенном жесте и стал ждать. Когда же подошла моя очередь и люди расступились, я наконец увидел Его – Драгоценного Ламу!

Взглянув на Бакулу Ринпоче, я застыл от удивления. Я ожидал увидеть чуть ли не ангела с сияющей аурой вокруг головы. Вместо этого я увидел простого на вид смуглого старца. Он был коротко острижен. На нем была темно-бордовая накидка. Казалось, что это обычный человек, и только его глаза говорили о глубинной мудрости, и в то же время в них было очень много родной отеческой теплоты. Он посмотрел на меня как сострадательный доктор, который пришел к смертельно больному человеку, чувствуя его мучения всем своим сердцем, и принес то единственное лекарство, которое полностью излечит от недуга. Я так и стоял в растерянности, не зная что делать, словно проглотивший железный лом, пока чьи-то заботливые руки, тронув меня за затылок, не наклонили меня перед Ламой. Согнувшись вперед, я непроизвольно коснулся лбом стола, на котором лежали хадаки, подношения и цветы.