Энвер Ходжа - Хрущевцы
Влерская база стала яблоком раздора. Не было никакого сомнения в том, что база была наша. Мы никогда не могли согласиться с тем, чтобы хоть пядь нашей земли была под пятой чужеземцев. По официальному, четко сформулированному и подписанному обоими правительствами соглашению, в котором не было места никакой двусмысленности, Влерская база принадлежала Албании и одновременно должна была служить и защите социалистического лагеря. Советский Союз, указывалось в соглашении, должен предоставить 12 подводных лодок и несколько вспомогательных судов. Мы должны были подготовить кадры и подготовили их, должны были принять и уже приняли корабли, а также и четыре подводные лодки. Наши экипажи были готовы принять и восемь остальных подводных лодок.
Но уже возникли идеологические разногласия между обеими партиями, и невозможно было, чтобы Хрущев не отражал их в таком невралгическом пункте, как Влерская военно-морская база. Он и его люди намеревались извратить достигнутое официальное соглашение, преследуя две цели: во-первых, оказывать на нас давление, чтобы подчинить нас, и, во вторых, в случае неповиновения с нашей стороны, они попытались бы завладеть базой, чтобы иметь ее в качестве мощного исходного пункта для захвата всей Албании.
Специалисты, советники и другие советские военные на Влерской базе усилили, особенно после бухарестского Совещания, трения, распри и инциденты с нашими моряками. Советские прекратили все виды снабжения базы, предусмотренные достигнутым соглашением; в одностороннем порядке были приостановлены все начатые работы, усилились провокации и шантаж. Этой яростной антиалбанской и антисоциалистической деятельностью руководили работники советского посольства в Тиране, как и главный представитель главного командования вооруженных сил Варшавского Договора, генерал Андреев. Советские люди на базе, по приказу сверху, совершали бесчисленные скверные хулиганские поступки и все же «страховки ради» пытались обвинить наших людей в хулиганских поступках, которые они сами совершали. Бесстыдство и цинизм дошли до того, что «главный представитель» Андреев направил Председателю Совета Министров Народной Республики Албании ноту, в которой он жаловался, что албанцы «совершают непристойные поступки на базе». Но что это за «поступки»? «Такой-то албанский матрос бросил на борт советского корабля окурок», «мальчишки Дуката говорят советским детям: «убирайтесь домой», «албанский официант одного клуба сказал нашему офицеру: «хозяин здесь я, а не ты» и т. д. Генерал Андреев жаловался Председателю Совета Министров албанского государства даже на то, что какой-то неизвестный мальчишка тайком нагадил у здания советских военных!
С возмущением и по праву один наш офицер дал Андрееву заслуженный отпор:
— Зачем, товарищ генерал, — сказал он ему, — не поднимаете ключевые проблемы, а занимаетесь такими мелочами, которые не относятся к компетенциям даже командиров кораблей, а входят в круг обязанностей мичманов и руководителей организаций Демократического фронта городских кварталов?!
Мы бдительно и в то же время хладнокровно следили за развитием ситуации и постоянно наказывали нашим товарищам проявлять осмотрительность, терпение, но ни в коем случае не подчиняться и не поддаваться на провокации агентов Хрущева.
— Во избежание беспорядков и инцидентов в будущем, — предложили советские, — Влерскую базу полностью отдать советской стороне!
Ни за что на свете мы не согласились бы с таким решением, ибо это означало бы обречь себя на рабство. Мы решительно выступили против них, напомнив им соглашение, по которому база была наша и только наша.
Чтобы облечь свое предложение в краску совместного решения, они использовали совещание Варшавского Договора, состоявшееся в марте 1961 года, где Гречко настоятельно потребовал, чтобы Влерская база полностью перешла в руки советских, находилась под «непосредственным командованием» главнокомандующего вооруженными силами Варшавского договора, т. е. самого Гречко.
Мы решительно и с возмущением отклонили подобное предложение и, несмотря на то, что другими решение уже было принято мы решительно заявили:
— Единственное решение заключается в том, чтобы Влерская база оставалась в руках албанской армии. Никакого другого решения мы не допустим.
Тогда хрущевцы решили не передать нам 8 подводных лодок и других военных кораблей, которые по соглашению принадлежали Албании. Мы настаивали на этом, так как они были нашей собственностью и потребовали, чтобы советские экипажи ушли, передав все средства нашим морякам, как было сделано и с первыми четырьмя подводными лодками. Помимо «главного представителя» Андреева, советские ревизионисты направили в Тирану еще некоего контр-адмирала. Вся эта группа состояла из офицеров советской госбезопасности, посланных к нам для организации беспорядков, саботажнической и диверсионной деятельности на Влерской базе.
— Мы не отдадим вам кораблей, ибо они наши, — говорили они.
Мы показали им государственное соглашение, и они нашли другой предлог.
— Ваши экипажи не готовы принять их. Они не подготовлены в должной степени.
Все это были предлоги. Наши моряки окончили соответствующие школы, они уже несколько лет готовились и неизменно доказывали, что были вполне в состоянии принять подводные лодки и другие корабли. Сами советские за несколько месяцев до обострения положения заявили, что наши экипажи были уже подготовлены к принятию принадлежавших им средств.
И относительно этого мы дали им достойную отповедь. На базе наши офицеры и матросы решительно, хладнокровно и с железной дисциплиной выполнили все отданные нами приказы. Провокации советских на базе усилились особенно, когда мы были в Москве на Совещании 81 партии. Товарищи из нашего Политбюро в Тиране держали нас в курсе событий, а мы из Москвы давали им указания и советовали им хранить хладнокровие, остерегаться провокаций, повышать бдительность и принять нужные меры в военном отношении во Влере и во всей стране, чтобы армия была в полной готовности.
Советские офицеры, находившиеся в Албании, приказы о том, как вести себя, получали прямо из Москвы, где в те дни мы имели острые споры с Хрущевым, Микояном, Сусловым и др.
Еще на первой встрече, которую Микоян и его коллеги имели с нами 10 ноября в Москве, взяв слово, он попытался напугать нас:
— Ваши офицеры на Влерской базе, — сказал он, — плохо обращаются с нашими. Не хотите ли вы выйти из Варшавского Договора?
Мы тут же дали заслуженный отпор Микояну, который, после целого ряда лет «замечаний» и «советов», теперь угрожал нам. Мы напомнили ему низменные поступки советских офицеров на Влерской базе, особенно подлые деяния одного из советских «контр-адмиралов» который, сказал я Микояну, «может быть кем угодно, но не контр-адмиралом»; я напомнил ему заявления Гречко и Малиновского, которые также грозили нам исключением из Варшавского Договора и т. д.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});