Владимир Чиков - Нелегалы 1. Операция «Enormous»

— Ну, а ты, Лаврентий, в том списке тоже есть? — спросил вдруг вождь.

— Да, есть.

— Под каким номером ты там идешь?

Берия насторожился, совершенно не понимая, зачем он это спрашивает.

— Под первым, товарищ Сталин. Как положено, по алфавиту…

— А ты помнишь, что писал академик Капица? У товарища Берии, сказал он, основная слабость в том, что дирижер должен не только махать палочкой, но и понимать партитуру. А с этим у тебя слабо, подчеркнул он… И еще он заметил, что ученые в этом деле ведущая, а не подсобная сила. Ты, Лаврентий, напрасно не поставил в тот список впереди себя таких ученых, как академики Алиханов и Арцимович… И далее по алфавиту…. Ну, хорошо, Лаврентий, мы разберемся, кого чем наградить. Подвези мне завтра этот список…

Сталин и Берия келейно решили тогда присвоить звание Героя Социалистического Труда Курчатову, Харитону, Завенягину, Зельдовичу, Ванникову, Щелкину, Флерову, Духову. Им же по указу вождя были выданы крупные суммы денег и бесплатные автомобили ЗИС-110 или «Победа», а также предоставлялось право на обучение своих детей в любом вузе страны и разрешалось для всех членов семьи пожизненно пользоваться правом бесплатного проезда по всей стране на всех видах транспорта.

О разведчиках на какое-то время забыли. Лишь через несколько дней после сказочно высокого поощрения основных разработчиков атомного проекта заместитель Председателя Совмина СССР Авраамий Завенягин пригласил в Кремль одного из руководителей научно-технической разведки Леонида Квасникова для встречи с академиком Курчатовым.

В процессе беседы Игорь Васильевич, обращаясь к Завенягину, обронил с пафосом:

— Если быть объективным, Авраамий Павлович, мы должны сказать огромное спасибо разведке. Вклад ее в создание первой советской атомной бомбы составляет шестьдесят процентов, остальные сорок — наши…

Завенягин, подмигнув Квасникову, с улыбкой на лице заметил:

— А по-моему, ты, Игорь Васильевич, преувеличиваешь ее заслуги. Слишком ты ей даешь. Пятьдесят на пятьдесят — так будет справедливее…

Курчатов пожал плечами и, посмотрев на Квасникова, негромко и уже безо всякого пафоса произнес:

— Согласен, пусть будет фифти-фифти. Но это не обидит вашу разведку, Леонид Романович?

— О чем вы говорите, Игорь Васильевич?! — воскликнул Квасников, обрадованный высокой оценкой Курчатова. — Мы считаем, что атомное оружие создано общими усилиями ученых, специалистов, производственников и в какой-то мере нас, разведчиков. Но мы, согласитесь, не вели расчетов, не занимались экспериментами и не стояли за станками. Мы в меру своих знаний и понимания важности для Родины обладать как можно скорее ядерным оружием добивались, не жалея себя, выполнения тех заданий, которые вы определяли разведке. Мы делали свое обычное дело и очень довольны тем, что наша информация попадала на благодатную почву, всегда получала высокую оценку и почти вся шла в дело. Вот и сейчас вы еще раз подтвердили свое отношение к нашим разведывательным данным. Большое вам спасибо за это. Нам очень дорого сознание честно и бескорыстно исполненного долга перед Родиной… Скажите, Игорь Васильевич, я могу сообщить своему руководству об этом самом «фифти-фифти»?

Завенягин и Курчатов с улыбкой переглянулись.

— Да ради Бога! Так и передайте: разведка оказала нам неоценимую помощь в создании советского атомного оружия. А потом я обязательно напишу в Комитет информации письмо с выражением благодарности. Кстати, передайте также слова особой благодарности тем иностранным источникам, которые, рискуя своей жизнью и научной карьерой, передавали для нас весьма ценные сведения. Их объективная, выверенная информация помогала нам сократить сроки изготовления атомной бомбы, сэкономить сотни миллионов рублей. — И, обращаясь уже к Завенягину, Курчатов спросил: — Авраамий Павлович, а нельзя ли как-то отметить правительственными наградами сотрудников разведки?

— Ты опоздал, Игорь Васильевич, со своим предложением. Вот посмотри, что мы направляем сегодня на утверждение товарищу Сталину. — Завенягин протянул ему наградные представления, отпечатанные на мелованной бумаге с гербом СССР.

Курчатов, взяв из рук зампреда документы, начал внимательно просматривать: среди большой группы ученых и специалистов, представленных к орденам Ленина и Трудового Красного Знамени, он встретил лишь пять незнакомых фамилий и понял, что это были сотрудники внешней разведки МГБ. Фамилия Квасникова в списке не значилась. Курчатов, взглянув на Завенягина, с удивлением произнес:

— Здесь представлено к наградам пять чекистов. Но почему именно пять, а не шесть или семь? И почему в списках нет уважаемого Леонида Романовича?

— Нам пришла, как обычно, разнарядка из ЦК, которая лимитировала количество наград… В том числе и для сотрудников МГБ… Фамилии этих пяти разведчиков нам дало само МГБ.

Курчатов недоуменно пожал плечами:

— Странно, очень странно… Возможно, тут произошла какая-то ошибка… Или же просто забыли об этом человеке… Леонид Романович, я сам тому свидетель, сделал много полезного и в добывании, и в реализации «атомной» информации. Что надо сделать, Авраамий Павлович, чтобы исправить несправедливость?

Завенягин развел руками:

— Ничего не поделаешь: лимит на награды исчерпан. Поезд уже ушел…

— Нет, не ушел! — воскликнул Курчатов. — Пока списки лиц, представленных к наградам, лежат у вас на столе, есть возможность успеть подпечатать еще одну фамилию… Вы придержите эти документы на одни сутки, не отправляйте их в канцелярию Сталина. А я сегодня же свяжусь с Абакумовым и Берией и попытаюсь убедить их в необходимости представления к награждению товарища Квасникова…

— А может, не надо, Игорь Васильевич?.. — смутился Квасников. — Тем более если придется решать этот вопрос и с Лаврентием Павловичем.

— Нет, Леонид Романович, без согласования с Берией и его визы на документе нам никак не обойтись, — вставил Завенягин.

— Тогда это пустой номер. Берия одно время грозился спустить меня в подвалы Лубянки…

— Но сейчас другое время, и он стал уже другим, — заметил Курчатов. — Как-никак, теперь он Маршал Советского Союза. Так что не все еще потеряно, я попробую его переубедить…

После успешного испытания советской атомной бомбы авторитет академика Курчатова поднялся на небывалую высоту, и поэтому ему удалось доказать Берии, что Квасников заслуживает не меньшей, а, может быть, даже и большей награды, чем те пять разведчиков, которые были внесены в длиннющий список представленных к награждению лиц. Нашлось в нем место и Леониду Романовичу: за вклад, который Квасников внес в дело создания атомной бомбы, он был удостоен ордена Ленина. Семен Семенов (Твен), Анатолий Горский (Вадим), Александр Феклисов (Калистрат), Владимир Барковский (Джерри) и Анатолий Яцков (Яковлев) были награждены орденом Трудового Красного Знамени.