Иван Арсентьев - Короткая ночь долгой войны

В воздухе- редчайшее явление, патрулируют наши истребители. На аэродроме катавасия. Крытая машина с радиостанцией стоит на нейтральной полосе, посадочную освещают фары нескольких автомашин. Командир полка с микрофоном в руке старается приземлять нас с наименьшей опасностью. Мы понимаем сложность обстановки, подводим машины к земле осторожно, подсвечиваем своими фарами, поддерживаем самолет малым газом и садимся хорошо - как говорится, «впритирочку»...

Заруливаю на стоянку, выключаю двигатель и... проваливаюсь куда-то... Меня трясут техник, стрелок, а я не могу понять, что им надо.

- Ты ранен, старшой?

- Убит. Насмерть... Дай хоть минуту побыть на том свете, подняться не могу...

Оказывается, я примитивно уснул. Долетался мужик до ручки.

Не успел выбраться из кабины, слышу - орут:

- Летный состав на КП срочно! Моряки приехали!

...За выгородкой начальника штаба сидели трое: лейтенант, старшина и матрос. Начальник парашютно-десантной службы дивизии стоял возле карты. Командир полка Хашин взъерошил жидкие волосы на темени, сказал, морща лоб:

- Получен, товарищи, приказ: вместе с основной боевой работой доставлять десантникам в Эльтиген боеприпасы и продовольствие. У них там совсем плохо, полный швах: нечего есть, нечем стрелять и нечем раны перевязывать. Будем сбрасывать десанту специальные мешки с высоты не более десяти метров. Майор, - показал командир на начальника парашютно-десантной службы дивизии, - представители флота проведут с вами занятия. Первыми с мешками полетят те, у кого есть навык, кто летал прошлой осенью с ВАПами на танки под Гизелью.

- Осталось четверо, значит, и тех добить надо... - процедил раздраженно сквозь зубы Щиробать.

- Вопросы есть? - обводит нас взглядом Хашин.

Я встаю.

- Разрешите? Самолеты с этими м-м-м... мешками, в общем, взлетают? Кто-то пробовал?

- Я буду пробовать! - отрезает командир полка.

Ох, и услужлива память, когда не нужно. Как будто умышленно распахивается фотоальбом на заданной неведомо кем странице, и я вижу трубу ВАПа, зависшую под самолетом Гараева, обломки его самолета в огне... Тогда, под Гизелью, ВАПы, теперь - мешки. Поистине была белка, а теперь свисток...

К утру погода не изменилась, все тот же острый, обжигающий бора, все то же светлое, чистое небо, все тот же взбаламученный до дна Керченский пролив. Сквозь прозрачный воздух видно далеко. Над Эльтигеном творится что-то невообразимое: дым, огонь, трассы, взрывы. Вражеская передовая отчетливо просматривается по взблескам выстрелов. Мы сегодня - докеры, летим к десанту с мешками У каждого - по два. Назвать мешком эту громоздкую штуковину можно лишь с большой натяжкой. Метрового диаметра кишка из толстого брезента набита всякой всячиной, обвязана тросами, как копченая колбаса бечевкой, и принайтована хитрым морским узлом под бомболюком. Ужасная вещь! Самолет с таким грузом - неуклюжее животное третичного периода, к тому же строптивое, не желает подчиняться. Длина его метра три, концы веревок от эамков держит в руках стрелок. По моей команде он дернет веревки, и освобожденные мешки отделятся от самолета. Такова мудрая технология мешкометания...

У десантников мощная радиостанция, она забивает наши, самолетные. Радист горластый, глотка басовитая, знает почти всех летчиков по именам. Только поднимемся над аэродромом, начнем радиообмен, он тут как тут, орет, нажимая на «р»: «Я «Гр-р-рраната»! - Это его позывной. - Брр-р-ратва, штур-р-рмовики, нас загр-р-р-ррызают ф-р-р-рицы! Бр-р-р-росай мне снар-р-ряды, патр-р-рроны, су­хар-ри! Стр-р-релять нечем! Жр-р-рать нечего!»

Летим. Самолеты сильно болтает, мимо нас одинокими стрелами проносятся буревестники. Группу старых вапщиков ведет командир полка. Прижимаемся к воде, правым бортом к Эльтигену. С берега нас попугивают зенитки, стреляют настильно, а это глупость: снаряды летят в белый свет. Мы почти не маневрируем по высоте, однако не потому, что так предписывает тактика, просто боимся потерять устойчивость и свалиться в море. Оно в десяти метрах под нами, вон какое морщинистое да старое!.. Скашиваю глаза на командира полка, решаю бросать по его расчету, зря он, что ли, с рассвета тренировался над аэродромом? Доворачиваем на берег, а вот и сброс... Удачно, обе колбасины нормально отцепились от самолета Хашина. Кричу стрелку: «Дергай!» Мой самолет «вспухает» и становится настоящим самолетом, теперь можно воевать.

- Мешки упали точно посреди улицы! - докладывает Умнов.

- Что и требовалось... Теперь мы заслуженные мешочники...

Крутым разворотом уходим на море, группа растягивается цепочкой, принимается за вражескую передовую. В эфире шум, галдеж от множества раций, но «Граната» заглушает все.

- Бр-р-ратва, штур-р-рмовики, хор-р-рошо сбр-р-рросили! Мор-р-ряки благо­дар-рят вас, у-р-ра! - нахваливает нас радист десанта. Но что значат для огромной массы людей наши мизерные подачки? Разве в них спасенье? Ведь немецкие танки зарылись в землю - рукой подать, навели тщательную маскировку и расстреливают морскую пехоту в упор. Командного состава остались считанные единицы, роты возглавляют сержанты, число раненых растет - таковы неутешительные сводки с Керченского полуострова.

9 декабря просыпаюсь, как обычно, на рассвете, высовываю нос из землянки - фю-ю-ю! Наконец-то тишина. Выдохся осточертевший бора. Кричу своим в землянку:

- Эй, народы, аэродром затянуло туманом, радуйтесь!

- Чего дерешь глотку ни свет ни заря? - раздаются недовольные голоса.

- Чудаки, передаю последнее известие: сегодня выходной!

- Как бы не так!

- Густо-эстетические шуточки...

- Шуточки? Глядите сами, какая наползла акклюзия.

- Ух ты! Буду добирать весь день!

- Погоди, будет день, будет стрельба... - откликается кто-то скептически.

- Погода в руках всевышнего, то бишь в пальчиках синоптики Клавочки, - уточняет Щиробать пессимистически, брякая соском умывальника.

В столовку идем не спеша, боевая готовность не объявлена. За столами, на удивление официантки, сидим непривычно долго, «гоняем» чаи, разговариваем на неприятную для меня тему. Вчера я был ведомым у Щиробатя, летали на разведку в сторону Владиславовки. Обследовали старательно дорогу, сфотографировали кое-что, возвращаемся на аэродром и тут встречаем в воздухе странный предмет. Сделали облет вокруг него - не поймем, что за чертовщина? По крестам - немец, а к какому типу летательных аппаратов относится, определить так и не смогли. На всякий случай сбили. Из-за него и попали в передрягу. Уж лучше б не сбивали, будь он проклят, чем терпеть такое поношение.

- Вас куда посылали? - напустился на нас командир полка. - Корриды устраивать или за важнейшими для командования разведданными? Я отучу вас турниры устраивать раз и навсегда! Это ты небось, истребитель, затеял? - уставился он на меня исподлобья.