Диего Марадона - Я - Эль Диего

Я выкрасил полосу волос в желтый цвет, и моя голова стала похожа на футболку «Боки», только надпись на ней была другая: «Против всего». Против масок, против лгунов, против тех, кто говорил моей матери, что она родила пузырек эфедрина; против власть имущих, которые делают все, что им заблагорассудится, забывая о простых людях; против тех, кто на 15 месяцев лишил меня возможности заниматься тем, что я люблю больше всего на свете: играть в футбол.

Мое возвращение в большой футбол произошло 30 сентября 1995 года на Олимпийском стадионе Сеула. Мы обыграли сборную Южной Кореи со счетом 2:1, и я сыграл лучше, намного лучше, чем ожидал… И вновь на свет появилась песня о моем возвращении — «Постараться быть лучше» Диего Торреса.

У меня было всё, что нужно, и все, кто нужен: Менем, Билардо, Менотти… Все они были там, рядом со мной. Каждый сам по себе, но так или иначе, все они были со мной! Президент, который за несколько месяцев до того задал мне главный вопрос, окончательно сподвигнув меня на возвращение в «Боку», находился в Южной Корее с официальным визитом, а Билардо и Менотти приехали туда как журналисты. Как журналисты! Было трудно себе представить, что они могут где-нибудь пересечься. Но, по крайней мере, они оба обрадовались моему возвращению.

Это было лучшее из всех моих возвращений, потому что у меня тогда получалось все, а когда у меня идет игра, я получаю наслаждение. И в тот вечер я наслаждался как ненормальный.

Я был счастлив, и не только за себя… Я был счастлив за моих дочерей; я позвонил им по телефону как только вернулся в отель, и мы втроем плакали как сумасшедшие. Я радовался за мою мать, за моего отца и всех моих близких. И я радовался потому, что заканчивались эти очень трудные для меня полтора года: у нас в Аргентине люди могут быть добрыми, когда хотят этого, но и всякой сволочи тоже навалом. И на поле я ответил им своей игрой, доказав, что со мной поступили несправедливо, лишив футбола на 15 месяцев; что когда я настраиваюсь, то могу бегать больше, чем кто-либо… И я сделал это без наркотиков! Единственным моим наркотиком всегда был футбольный мяч. Я буду повторять это до тех пор, пока эти лицемеры не поймут: кокаин не помогает играть в футбол, кокаин только вредит этому, кокаин убивает!

Я все прекрасно помню, абсолютно все, что случилось со мной в дни моего возвращения. Сбор в «Инду Клуб», поездка на микроавтобусе на «Ла Бомбонеру»…

И вот настало 7 октября 1995 года. Я видел, как с трибун нас приветствуют люди, и заметил там, наверху, несколько парней в футболках «Ривер Плейта». «Ну сейчас они что-нибудь в меня кинут», — подумал я… и ошибся. Я прочитал по их губам, что они хотели сказать так, словно были немыми, а я — глухим: «Все равно мы тебя любим!». И это было моей самой большой победой.

На самом деле я забыл обо всем, как только вышел на поле. Праздник был просто потрясающим… Но меня просто убили, заставив Дальму и Джаннину появиться там, на стадионе. Они меня убили! У меня задрожали колени, но это был слишком сильный для меня удар. Я благодарен всем за то, что мне хотели сделать сюрприз, но когда я увидел своих дочерей в футболках «Боки» с надписью «Папа, спасибо за то, что ты вернулся», я был в шоке. До этого я думал только об игре, но теперь все мои мысли спутались.

Кроме того, я поднял глаза, чтобы найти успокоение на небе, и мой взгляд попал на один из флагов, свешивавшихся с трибуны: «С 10-м номером? Бог!».

Первые 45 минут я потратил на адаптацию: я играл как дебютант, новичок, и совершил все те же самые ошибки, что до этого замечал у своих партнеров.

Но потом все это прошло, я столкнулся лбами с Хулио Сесаром Торесани, который, видимо, хотел прославиться за мой счет, и мы с грехом пополам победили 1:0 благодаря голу Дарио Скотто. Я кричал от радости как никогда раньше, и при этом я чувствовал себя тренером команды. Эта идея никогда меня не покидала, и вот теперь она получила свое воплощение. Я не думал, что Марсолини стал бы бурно протестовать; наоборот, его это устраивало.

Я чувствовал себя на поле прекрасно, но в то же время отдавал себе отчет, что пока еще многого не могу сделать. По крайней мере, удары по воротам издалека (да и из штрафной площади тоже) мне не удавались. Но еще больше меня расстроило то, что мне пришлось отправиться на антидопинговый контроль. Случайность? До моего появления в «Боке» три раза подряд сдавать анализы на допинг вызывали Каниджу. Если это не преследование, то что же?

После окончания матча на пресс-конференции кто-то задал мне вопрос, вернулся ли я к жизни, на который я ответил: «А я никогда и не был мертвым, маэстро». Со стадиона мы отправились на праздник в «Кафе Соул», приндлежавшее Фон Кинтебии, и это был сюрприз, который приготовил для меня Коппола. В тот вечер состоялось открытие боулинга, и там, в районе Лас Каньитас, в те времена не было такого числа ресторанов как сейчас. Мы сделали это заведение знаменитым! И я оттянулся по полной программе, посмотрев матч в записи на гигантском экране… Все это было похоже на свадьбу из тех, что играли раньше, так как со мной была вся моя семья: жена, дочери, родители, тесть, теща, сестры, друзья и куча приглашенных знаменитостей, среди которых самым главным был Чарли Гарсия. Когда закончили показывать матч, он устроил еще один импровизированный праздник. Закончилось все тем, что Чарли играл на пианино, а мои дочери пели, расположившись рядом с ним. Большего я не мог и просить.

Я забыл о том, что вновь принимаю участие в национальном первенстве, что через семь дней меня ждет другой матч, другой праздник. И это был не просто еще один матч, старик! 15 октября я вновь вышел против «Архентинос Хуниорс», который был уже не моей командой, а командой моего племянника Дани, сына Аны и моего шурина Карлоса Лопеса. Вся моя семья собралась в ложе стадиона, включая мою мать, которая дымила своим «Мальборо» и проклинала на чем свет стоит одну газету, написавшую, что она согласилась бы на ничью, так как ее сын впервые в жизни играл против ее внука, и все это в День Матери!

Дани безо всякого уважения врезал мне по ногам, но тот вечер все равно был моим… И это несмотря на то, что я играл против ребят вроде «Томатино» Пены, которому было три месяца от роду, когда я дебютировал в первом дивизионе. Он играл словно против своего отца!.. Они сфолили на Скотто рядом с линией штрафной, я подошел к мячу, ударил по нему… и попал в угол! Несколько секунд я размышлял над тем, кричать мне или не кричать, и склонялся к тому, чтобы обойтись без чрезмерного выражения восторга, но… На этом поле я, выступая за «Архентинос», забил четыре гола Гатти, когда мы боролись за выживание. И я подумал о тех подкупленных дебилах, о сукиных детях, которые меня теперь освистывали. Подумал о моей матери и поблагодарил как мог Бороду (Бога) за то, что он предоставил мне еще одну возможность подарить ей что-нибудь… Подарить ей гол.