Сергей Кремлев - Великий Сталин

Сталин был, конечно, прав. В дореволюционной истории Российского государства после провозглашения его самодержавным в эпоху Ивана Грозного было лишь два безоговорочно великих национальных вождя – сам Грозный и Пётр.

В том числе и поэтому о Петре – как и о Грозном, о Сталине – существует много подлых мифов, рисующих умницу Петра чуть ли не неврастеником и алкоголиком, то и дело руководствующимся порывом, а не государственным расчётом…

Но вот передо мной лишь один, взятый почти наугад, том 12-й (выпуск 2-й) академического издания «Писем и бумаг императора Петра Великого». Этот том издан в 1977 году мизерным – по советским масштабам – тиражом в 6300 экземпляров, и в нём содержатся бумаги Петра и его деловая переписка всего лишь за период с июля по декабрь 1712 года! Документы за номерами с 5329-го по 5794-й. Итого – 465 документов всего за полгода. А ведь и фиксировалось из ежедневного потока дел лишь самое важное!

Десятки адресатов, сотни имён и географических названий…

В предметном указателе – более двух тысяч предметов внимания Петра… Я приведу здесь, естественно, лишь кое-что, тоже взятое наугад, – то, что выхватил глаз…

Итак: «Академия морская, амбары, арифметика, ахтерштевень, боцманское дело, валы крепостные, войлок, воск, Вышневолоцкая водная система, гардемарины, гвозди, генерал-фельдцехмейстеры, границы, деревья (каштаны, кедры, липы и т. д.), дворянские дети, дезертиры, жалованье в армии, заводы кирпичные, конные, литейные пушечные, пороховые, суконные и прочие, извозчики в армии, испанская монархия, канаты, канцеляристы, карта Смоленского уезда, киргизы, крупа для армии, лазареты, литавры, лошади, наборщики, навигаторы, палатки в армии, печники, понтоны, сало свиное, Сандомирская конфедерация, союзники России, Тевтонский орден, торговля с Венецией, финны, фрегаты, шанцы…»

И так – вплоть до последних: «…якори, янычары, Ярославский договор, ячмень, яхты».

Было ли время у Петра на «пьяные загулы» и повседневный «разврат»?

Вот его только исходящие бумаги только за первую половину ноября 1712 года:

– патент о приёме на русскую службу Г.В. Лейбница от 1 ноября и письмо ему от 12 ноября;

– письма датскому королю Фредерику IV от 4 и 12 ноября;

– письма польскому королю Августу II от 4, 8, 11, 12 и 14 ноября;

– письмо прусскому королю Фридриху I от 8 ноября;

– письма А.Д. Меншикову от 4, 7, 9, 12 и 14 ноября;

– письма П.П. Шафирову от 4 и 7 ноября;

– письма П.П. Шафирову, М.Б. Шерметьеву от 4 и 7 ноября;

– письмо Б.И. Куракину для голландских купцов от 7 ноября и общее кредитное письмо ему от 7 ноября, а также письмо от 8 ноября;

– письма Р.-Х. Боуру от 8–9 и от 13 ноября;

– письмо И.Б. Львову от 10 ноября;

– письмо В.Н. Зотову от 11 ноября;

– письмо ганноверскому курфюрсту Георгу-Людвигу от 12 ноября;

– письмо вольфенбюттельскому герцогу Антону-Ульриху от 12 ноября;

– «абшид» русскому послу в Вене барону И.Х. Урбиху от 13 ноября и отзывные грамоты на него к императору Карлу VI;

– верительные грамоты и инструкции для поездки в Вену русскому послу в Голландии А.А. Матвееву…

А ведь были же ещё и письма, полученные царём, – с ними ведь тоже надо было работать, принимать по ним какие-то решения…

14 ноября Пётр пишет корабельному мастеру Федосею Скляеву:

«Чаю, что уже шнава и баркгоутами обогнута, так же и палуба сими часы делаетца. А когда сие совершишь, то борту и окон пушечных, так же над каютом полубы шхота и гакаборта до меня не делать…» и т. д.

И в тот же день он приказывает другому корабельному мастеру – англичанину Ричарду Броуну:

«Ежели вы ещё верхнюю палубу не укрепили, то оную назади ниже пустите, дабы гют вместо каюта употребить было мочно камандующему офицеру…», и т. д.

17 ноября Пётр с нарочным – драгуном Устюжского полка Скрябиным – сообщает из Берлина Меншикову, что «вчарась сюды приехал и более трех дней мешкать не буду», и о том же в тот же день сообщает «другу Катеринушке»…

Державный труд, а не загулы – вот смысл повседневной жизни Петра и его сподвижников. Но как же гнусно оболганы в собственной стране её великие труженики – Пётр, Аракчеев, Берия…

Как гнусно оболган Ленин.

И как гнусно оболган Сталин. Причём и ему приписывают Валтасаровы пиры и прочее…

Собственно, сегодня стараниями «продвинутых историков» в официозной «россиянской» истории не осталось ни одного гениального политического и государственного лидера! Даже фигуру Петра подают клеветнически, не говоря уже об Иване Грозном. В личности Александра Невского ныне более напирают на его канонизацию, Ярослав Мудрый отдан официальным Кремлём на «самостийную» гривну. Иван Калита, Борис Годунов и отец Петра Алексей Михайлович замолчаны.

И вот вместо величественной фигуры Сталина как образец государственного гения нам подают или гнусную фигуру «графа» Витте-«Полусахалинского», или мелкотравчатого Столыпина.

Тьфу!

Я начал эту главу со сталинского тоста, а сейчас приведу ещё один его тост. На приёме в Кремле в честь участников Парада Победы 25 июня 1945 года Сталин произнёс небольшую речь во славу простых людей, которая ниже приведена полностью – от точки до точки:

«Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост.

Я хотел бы выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают «винтиками» государственного механизма, но без которых все мы – маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо «винтик» разладился – и кончено.

Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это – скромные люди. Никто о них ничего не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это – люди, которые держат нас, как основание держит вершину.

Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей!»

Этот сталинский тост приведён полностью, потому что «демократы» уже много лет, выдернув из него одно слово – «винтик», заявляют, что простые люди были для Сталина всего лишь «винтиками», почему он их-де и «не щадил».

Что ж, теперь читатель может сам решать – много ли в том правды…

Между прочим, сами «винтики» механизма Державы всегда понимали своё значение… Старый большевик Сквирский, в прошлом рабочий, в своих воспоминаниях описал случай из жизни одного завода до революции. На заводе построили паровоз – событие для России серьёзное, и директор устроил торжественный его выезд.