Макс Ронге - Разведка и контрразведка

С различных сторон поступали сообщения о том, что 28 сентября должно разразиться совместное восстание чехов, поляков и югославов. Ходили даже слухи о скрытой чеканке чехами собственной монеты.

В конце июня 1918 г. французское правительство признало право чехов на независимость и объявило «чешский национальный совет» в Париже верховным органом будущего чешского правительства. В середине августа Англия объявила, что считает чехословаков своими союзниками. По сообщениям газет и агентуры, 27 августа в Лондоне состоялось совещание под председательством английского министра иностранных дел Бальфура, на котором было заявлено, что между югославами и чехами достигнуто полное единство, и что те и другие не замедлят вместе восстать против Австрии. 3 сентября Соединенные Штаты признали «чешский национальный совет» в Париже чехословацким правительством, а его легионы — союзными вооруженными силами. 28 сентября Франция заключила военную конвенцию с «чешским национальным советом». После этого Италия уже не могла не последовать примеру своих союзников.

Тотчас же было начато очень умелое воздействие на население, в целях привлечения колеблющихся к решительному изменению национального вопроса: Усердно распространялось, что новое чешское государство будет освобождено от военных и государственных долгов, а его снабжение возьмет на себя Антанта.

Чрезмерную активность проявляли также югославы как в пределах Австро-Венгрии, так и за рубежом. В связи с агитацией, развившейся среди австрийских югославов, в этих районах была запрещена всякая политическая и национальная деятельность. Тем не менее, 18 августа в Лайбахе имел место обширный смотр сил югославского движения.

В Далмации широко распространились злоупотребления печатным словом. Демонстрации происходили при пассивном отношении местных властей.

Беспорядки, организованные в запасном батальоне в Ярославле депутатом Морачевским, были быстро подавлены. После милитаризации железных дорог и призыва в запасные части зачинщиков движение среди железнодорожников затихло. Однако в середине августа мы получили характерное сообщение агента о том, что руководство австрийской социал-демократии поручило своим сторонникам в Кракове позондировать почву среди железнодорожников в отношении перспектив социально-революционного движения.

Еще больше забот нам доставляла польская тайная военная организация, ставившая своей целью оказание вооруженного сопротивления в случае невыполнения требований о независимости и борьбу за отторжение Галиции. Процесс в Люблине, в связи с нападением на жандармский пост, рассеял всякие сомнения в характере этой организации. Левые польские газеты открыто называли этот процесс «процессом польской военной организации и Пехур» («Пехур» — политическая организация молодежи). Военная организация использовала для своих целей спортивные общества, объединения туристов, пожарные команды и т. д.

14 августа я имел в Кракове беседу с разведывательными офицерами этого района, от которой у меня осталось хорошее впечатление. Еще более усилилась агитация в пользу независимости, замечалось сильное влияние Антанты, имевшей тесную связь с великополяками. Министр внутренних дел неоднократно указывал львовским административным органам на необходимость уделять польской военной организации величайшее внимание. Министр путей сообщения также соглашался с жестокими мерами борьбы с агитацией, предложенными военным министерством. Но все это оставалось на бумаге.

В конце концов, военное министерство поручило военному прокурору Рудольфу Крафт основательно расследовать вопрос о тайной военной организации в Галиции. Домашний обыск у лейтенанта запаса Казубского в Перемышле дал богатые материалы. Во Львове было установлено, что организация имела разветвления по всей Польше и Галиции и даже имела отделения в России и на Украине. Однако Следствие было доведено до конца лишь в октябре. Таким образом, столь осуждаемый пессимизм разведорганов подтвердился слишком поздно.

Цензуре стали уделять больше внимания, и было приказано усилить ее работу по выявлению истинных настроений населения. В неспокойных районах были организованы новые цензурные отделы. Таким образом, в июне 1918 г. ослабевшая было цензура вновь усилилась, но потребовалось значительное время для втягивания нового персонала в работу.

20 июля 1918 г. я распорядился выпускать ежедневные сводки с целью немедленного доведения до сведения всех отделов главной квартиры многочисленных телеграфных сообщений о внутриполитической обстановке, получавшихся от разветвленной сети разведорганов. Благодаря этому, контрразведка, которой оставалось только регистрировать факты, продолжала приносить пользу.

В сентябре 1918 г. моему разведывательному бюро снова было поручено руководство всей пропагандой, направленной против неприятеля. В Бадене много была организована специальная группа.

Тревогу скушали усилившиеся безобразия дезертиров. Благодаря смягчению приговоров, отсрочкам наказаний и т. д., меры борьбы с ними цели не достигали. Если к августу 1918 г. число дезертиров определяли в 100 000 чел., то к концу октября оно возросло уже до 250 000, что составляло около 5 % всего состава вооруженных сил. Дезертиры, убежавшие в Швейцарию и даже образовавшие там «союз дезертиров «, были сравнительно безвредны. Опасны были банды дезертиров в тылу, о которых, впрочем, ходили сильно преувеличенные рассказы. Действительным бедствием они явились в Сирмии, где благодаря попустительству властей соединилось около 5 000 дезертиров и беглых военнопленных, устраивавших, по-видимому, в контакте с агентами Антанты революционные выступления. Характерны следующие строки из любимой песни этих отлично организованных банд: «Да здравствует императрица Цита, которая не велит расстреливать бандитов».

Наряду с ухудшением внутреннего положения непрерывно обострялось и внешнее. Еще не верилось, что неудачи германцев во Франции являются началом длинного ряда поражений и отхода, но положение на Балканах уже внушало серьезные опасения. В Болгарии кабинет Радославова должен был уступить место демократу Малинову, который дал обещание заключить мир не позже сентября 1918 г. По-видимому, Болгария рассчитывала получить от Антанты часть Албании, так как там заметно усилилась болгарская пропаганда, тогда как нашей агентуре ставились всевозможные препятствия.

Новый командующий салоникской армией, ген. Гильома, в июне был сменен ген. Франше-д'Эспере, который продолжал оставлять в покое македонский фронт и довольствовался атаками в восточной Албании. Тем не менее, Малинов ссылался на усиление противника греческими дивизиями и сербскими добровольцами, хотя это усиление частично уравновешивалось уходом французских войск. Военный атташе в Болгарии майор Кюнцль указывал, что премьер-министру важно лишь найти предлог, чтобы свалить на союзников вину за возможные неудачи, о которых-де он своевременно предупреждал. В наиболее тяжелый для нас момент наши войска захватили в Албании новый шифр противника. 30 июля перехваченный нами итальянский радиоприказ принес радостную весть об отходе противника по всему фронту.