Оливер Харрис - Письма Уильяма Берроуза

Марокканский хаос прекрасен: в Касабланке процветают арабские хипстеры, организуется гигантское подполье. Повсюду разъезжают на джипах копы и расстреливают друг друга из автоматов…

Значит, на Рексрота напала шпана, когда он пошел купить содовой? Как будто он пьет содовую… Брешет, гад [376].

Это письмо для тебя, Джека и Питера. Теперь слушай: через несколько недель у меня будет готов пролог для «Интерзоны», на пятьдесят страниц. Прислать копию? Если да — то на какой адрес? То, что я создаю сейчас, заменит собой все, написанное прежде — старые записи на тему «Интерзоны» больше не нужны. Жду твоего мнения. Теперь-то я пишу саму «Интерзону», а не о ней…

Посылаю тебе фотографию моего испанчика — парень бросил работу, ушел из дома и переселился ко мне. Нет, дорогой, ситуация — вовсе не благодать. Все гиды и гомосеки на Сокко передают: «Скажите Вилли Джанку: он нарывается на большие неприятности, потому что приютил у себя проблемного паренька». У моего испанчика много приводов за игру в мяч на улице, за разбитые из рогатки окна и за драку с подружкой: ударил ее на людях, выбив два зуба, которые, стопудово, шатались (эта девка все равно делает бабки на своей пиорее, эту болячку здесь еще до сорока подхватывают четверо из пяти). Во мне рекламщик чует засаду… Я художник, человек творчества, мне нужно свободное время для работы, но ко мне лезут мальчики, отбою от них нет.

Есть офигительная идея: номер под названием «Джихад подкрался незаметно»… Вначале раздаются вопли. Никогда таких не слышал? Они ужасны. Нечеловеческие… Потом захлопываются ставни на витринах лавок. Вступает вокал. Появляются персонажи, которым кирдык во время джихада настанет раньше других.

Первым выходит, скажем, педик:

«Истикляль» [377] кричит: подохни!

Каждый гид велит: присохни!

Надвигается джихад,

Всякий будет очень рад

Кончить старого педрилу,

Перерезать ему жилы…

Дальше вступает англичанин-контрабандист:

Не греховно заколачивать бабки,

И вне правил работать — пресладко.

Мой товар не присвоишь, джихад,

И живот свой не дам: я драться пиздат,

Хоть в напарники и достался пернатый…

Вступает полковник в отставке:

Хе-хе, знакомая дура,

Видали такое — в Белфасте и в Сингапуре.

Обуздать сумеем и местных —

Надаем люлей полновесных.

Быстро сюда мой полк Королевский за номером

Шестьдесят девять!

И наконец — торговец греко-сирийского происхождения, толкающий на базаре бэушные гондоны и заодно делающий татуировки в антисанитарных условиях:

А меня мужики знают прекрасно:

Без резинок моих блядовать им опасно.

Презера мои спасают от хвори

Французской и отцовской доли.

Кому, нах, детей нужен взвод?

И без них забот полный рот…

Будут и другие типажи, придумаю. Все голосят, пока наконец арии не смешиваются с воплями:

— Ты разве не видишь: сударыне твой нож не по душе! А ну-ка жди, я сбегаю за управляющим.

— Рой! Этот старый черножопер смотрит на меня уж больно пошло!

— Как смеете поливать меня бензином? Я полицию вызову! (Или так: «Как вы посмели вогнать мне в жопу нож?! Я… да я… Да! Я! Сейчас полицию вызову!»)

— Похоже, эти подлецы — мне не товарищи. Музыкальное сопровождение состряпаем из арабских мелодий, джаза, ноток «Марсельезы», старинных берберских мотивов и проч… Нет, серьезно, восстание арабов — верная тема, сыграет. Я видел, как арабы бунтуют: скачут, вопят и ржут. В крутой заварухе смеются. А мы? Смеемся, только когда страх достигает пика и напряжение резко падает. Стычка, бой — классическая ситуация, когда подсознание под воздействием страха теряет контроль, однако здесь контроль ему не дает утратить одна деталь: смех.

Держу в руках книгу «Против закона» Уайлдблада [378]. Автора заодно с лордом Монтегю осудили за гомосексуализм. Эх, англичане… У обвинителей на такой случай есть традиционная речь: «Эти граждане были замечены в компании граждан из низшего сословия. Подозреваю, что они — геи». Если англичанин из высшего общества гуляет ночью с фонарем — ага, ищет гражданина из низшего сословия для… ну, вы знаете, для утехи.

Я купил себе мачете. Начнется джихад, я завернусь в грязную простыню, выбегу на улицу и отджихадирую личных врагов, крича: «Моя — Луиджи! Моя всех кончать!» А что, небольшой такой самопальный джихадик, ограниченный убийством неверных: «Узнают пусть царьки: чем меж сторон метаться, врагов убью, друзей — не поведу и бровью». Есть тут, понимаешь, один гид-гомосек по имени Чарли, так его хлебом не корми, дай смешать с грязью бедного Дэйва Вулмана прямо на улице, на виду у прохожих, типа: «Вот погоди! Разберемся мы с вами, жоси американские». Начинается, значит, джихад, и я с воплем «Мочи педикаторов!» налетаю на Чарли и сношу ему голову. И еще, зуб на вырыв, устрою себе другой миниатюрный джихад — замочу соседского пса. Зверюга лает ночь напролет.

Этим самоубийцам из «Блэк маунтин» лучше обратить внимание на ислам. Классный способ свести счеты с жизнью — позволить толпе арабов разорвать себя на куски. Сработает на ура! Парочка вариантов: во время намаза ворваться в мечеть с лоханью помоев, которые надлежит тут же вылить на пол и особым способом кликнуть свиней… Можно отправиться в Мекку и обоссать Черный Камень. Или так: переодеться в костюм порося, скинуть с минарета муэдзина — чувака, зазывающего мусульман на молитву, — и прохрюкать вместо него с верхотуры… Возможностей до фига и больше.

Сим утверждаю общую резню — все на всех. Да будет так… Будем раз в году устраивать праздник, День джихада. Полиция по всему миру получает отгул; границы стираются… Огнестрел запрещаю; из оружия дозволены только ножи, дубинки, кастеты ну и… короче, все, что без пороха.

Если джихад таки начнется, я с криком «Смерть американским додикам!» отрежу голову Дэйву Вулману. Дешевая бабуинья уловка: если на бабуина нападает сородич покрупнее, он кидается на особь поменьше. Ну, не стану же я отрицать наше обезьянье происхождение. Кто я такой!

Сейчас работаю над волшебным изобретением: мальчик, который, получив в попу заряд спермы, растворяется в воздухе со звуком далекого паровозного гудка и оставляет по себе запах сжигаемой опавшей листвы…

Придумал нового героя для «Интерзоны»: местный зануда, у которого есть привычка говорить: «Ну конечно, единственно настоящая литература сегодня — это научно-технические статьи», и зачитывать гостям бесконечные тексты на тему. Само собой, он их придумывает, и не значат они абсолютно ни хрена. Наконец герой, лишившись аудитории, отправляется на поиски новых жертв: рыщет по океанским лайнерам, вестибюлям отелей, повсюду нося при себе портфель, набитый газетами, журналами и отчетами с несуществующих конференций.