Глеб Бакланов - Ветер военных лет

Для меня полоса приемов на этом не кончилась. На следующий день я участвовал во встрече еще одного американского военачальника. На этот раз «главным» был генерал армии И. Е. Петров, начальник штаба фронта, встречавший командующего 12-й армейской американской группой войск, представителя военной элиты Соединенных Штатов генерала Омара Бредли, который должен был встретиться с командующим фронтом Маршалом Советского Союза Иваном Степановичем Коневым.

У переправы, садясь вместе с Бредли в машину, И. Е. Петров сказал мне:

— А вы, товарищ Бакланов, поедете первым. Мы за вами.

Встреча с американцами хорошо описана в мемуарах И. С. Конева «Сорок пятый», поэтому я не буду о ней рассказывать.

Вечером я вернулся к себе на командный пункт, усталый после проводов, переполненный впечатлениями и, признаться, довольный, что все торжества кончились и можно заняться своим непосредственным делом. Помню, что, войдя в дом, я даже сказал кому-то из штабных офицеров:

— Устал! Пора воевать, а то, пока победу празднуем, немцы, глядишь, и потеснят…

Но в тот самый день, когда я участвовал в приеме Омара Бредли у И С. Конева, буквально через несколько часов после возвращения к себе я получил сообщение о том, что командир американского корпуса приглашает меня с ответным вшитом в свой штаб, находящийся в Лейпциге, 1 мая 1945 г.

Скажем прямо, приглашение пришло не вовремя. Гитлеровцы на левом фланге продолжали контратаковать, положение там сложилось трудное, уезжать в такое время мне казалось просто невозможным Что делать?

Доложил обстановку командарму, сообщил о приглашении и попросил указаний. Командарм приказал отправляться с ответным визитом.

Командир американского корпуса приглашал меня прибыть с офицерами штаба в количестве 16 человек и сообщал, что в случае нашего согласия в Торгау нас будут ждать самолеты, которые и доставят делегацию в Лейпциг.

Опять задача: кому ехать? Нельзя же самому уехать да еще и боевых командиров забрать! Мало ли что может произойти! Война-то продолжается, фашисты нажимают. В конце концов, посоветовавшись, из командиров дивизий решили взять с собой только генерала Суханова, а из штаба корпуса полковников Волова, Миттельмана, Оспищева да еще нескольких офицеров и корреспондентов.

Первое мая. Наверное, в этот день случались и дожди, и серая, пасмурная погода, а в сознании он все равно ассоциируется с весенним ликованием, солнцем, первой зеленью. Должно быть, именно поэтому, проснувшись утром 1 мая 1945 года и увидев, что солнечный свет волнами клубится над землей, я удовлетворенно подумал: погода прекрасная! И ощутил светлое, праздничное настроение…

Мы благополучно добрались до Торгау и на западной окраине города на зеленой полянке увидели с десяток американских легких самолетов. Расселись по два человека в каждую машину, и зеленые «стрекозы» легко и плавно взмыли вверх, сопровождаемые несколькими истребителями прикрытия.

Аэродром под Лейпцигом сильно напоминал картинку из прочитанного в детстве научно-фантастического романа, изображающую лунную поверхность: поле было сплошь изрыто большими и маленькими воронками, сверху казавшимися кратерами вулканов.

Но город, по которому мы мчались на сверкающем «кадиллаке», украшенном американским и советским национальными флажками, оказался почти неповрежденным. На просторной площади у большого и красивого здания, где расположился штаб корпуса, мы остановились. Площадь была оцеплена американскими солдатами, дружелюбно рассматривавшими нас. За их спинами толпилось население Лейпцига.

Перед зданием выстроился почетный караул и весь офицерский состав штаба. Навстречу мне двинулся с приветливым выражением лица незнакомый генерал. Это удивило меня, так как я был уверен, что наношу ответный визит генералу Хубнеру. Однако, как выяснилось позже, за те несколько дней, что прошли со времени приезда к нам Хубнера, у американцев произошли некоторые перемещения командного состава, и теперь меня принимал новый командир корпуса генерал-лейтенант Коллинз. Генерал Коллинз впоследствии, уже после войны, занимал должность начальника штаба сухопутных войск Со единенных Штатов Америки.

Здесь, в Лейпциге, Коллинз организовал для нас встречу на самом, как теперь говорится, высоком уровне. Едва мы вышли из машин, как раздались звуки Гимна Советского Союза, затем зазвучала мелодия американского государственного гимна. После этого мы с генералом Коллинзом обошли строй почетного караула, и я познакомился с офицерами штаба. Только после этой церемонии мы поднялись по ступенькам в здание штаба.

Генерал Коллинз пригласил меня в свой кабинет, в то время как сопровождавшими меня товарищами занялись офицеры штаба.

В просторном кабинете на стене висела большая карта Европы. Генерал взял в руки лежавшую на столе указку. Ее острый конец скользнул снизу вверх и остановился на Ла-Манше.

— Вот, — сказал генерал, — отсюда мы начали.

Легко скользя указкой по карте, Коллинз рассказал о пути, пройденном корпусом. Подробнее остановился на боях в Арденнах.

— Здесь нам было труднее всего. — Коллинз помолчал, чуть покачивая сверху вниз головой и, видимо, что-то вспоминая об этих боях.

— Мы знаем это, — сказал я. — И тогда знали, когда немцы остановили вас в Арденнах. Собственно, из-за этого и нам пришлось несколько изменить ранее намеченные планы. Начать на неделю раньше Висло-Одерскую операцию с высокими темпами наступления.

— Да-да, темпы! Вы выдержали удивительные темпы! — продолжал Коллинз. — Но скажите, генерал, как вам удавалось сохранять средний темп наступления по двадцать пять — тридцать километров в сутки на протяжении более чем десяти дней? Ведь вы шли пешком, с тяжелыми боями. Как вы могли?

— Наш солдат многое может, когда это надо, — ответил я. — Он многое может, потому что сам отлично понимает, что надо, зачем надо и во имя чего надо…

— Да, да! — искренне поддержал меня генерал. — Замечательные солдаты! Замечательные! Они достойны своей великой победы… Но как вы управлялись с тылами? Ведь при таком, простите, бешеном темпе расстояния, на которые надо было подвозить боеприпасы, снаряжение и все прочее, возрастали чудовищно быстро? — продолжал добиваться генерал Коллинз.

— А разве ваши, кстати, полностью моторизованные тылы сильно отставали? ответил я вопросом.

— Да, господин генерал, — сокрушенно качнув голо вой ответил Коллинз. Признаться, мы испытывали с тылами немало трудностей. Обеспечение войск вещь нелегкая. Уж очень война прожорлива.

— Вы выражаетесь мягко, господин генерал. При том уровне развития, которого достигло человечество, война вообще представляется чем-то чудовищным. Будем надеяться, что это последняя война. Как ваше мнение?