А. Кручинин - Белое движение. Исторические портреты

В результате было решено, что Добровольческая Армия отправляется освобождать Кубань, обеспечивая, таким образом, и южные границы Донской Области. Раненые Добровольцы и вербовочные бюро оставались в Ростове и Новочеркасске, на время боевых действий на Донской территории в подчинение Деникина передавался Донской отряд полковника Быкадорова (около 3500 человек при 8 орудиях, то есть равный трети Добровольческой Армии по состоянию на конец июня 1918 года). Дон обязывался снабдить армию Деникина вооружением и снаряжением (при этом Добровольческое командование предпочитало не акцентировать внимание на том, что оружие может быть получено только с русских складов, находящихся под контролем немцев), также оказать финансовую помощь. Но сначала Армии требовалось не менее месяца на переформирование и приведение себя в порядок.

Самым трагичным и, возможно, гибельным в истории Белого движения всегда был вопрос межличностных отношений, ярко и контрастно проявившийся, в частности, на Юге в 1918 году. Добровольческое командование сразу стало относиться к П. Н. Краснову с предубеждением. Генерал М. В. Алексеев писал лидеру конституционно-демократической партии П. Н. Милюкову еще 10 мая: «Личность Краснова сыграет отрицательную роль и в судьбах Дона и в наших, нас он просто продаст, как продал Керенского в октябре и ноябре 1917 года под Петроградом. Мы должны предусматривать это и принимать меры». Правда, кому Петр Николаевич «продал» Керенского - не ясно. Генерал же А. И. Деникин преспокойно причислял Атамана к группе «купленных или одураченных немецких прихвостней». Лишь усугубляло ситуацию то, что именно к этому «прихвостню» вынуждены были обращаться Добровольцы с просьбами о деньгах, вооружении и т. д.

«Вопрос об "ориентации", - отмечал между тем эмигрантский военный историк, - сводился для Дона к факту оккупации трех западных его округов и возможности получать оружие и огнеприпасы из оккупированной австро-германцами Украины. В мае 1918 года немцы еще побеждали на всех фронтах. В этих условиях борьба Дона с немцами была равносильна прекращению его борьбы с большевиками.

Вопрос об "измене" или "верности" союзникам практически решался фактическим положением дел на Дону. Установление деловых отношений с немцами для Дона было реальной необходимостью. За первые полтора месяца Дон получил с Украины через немцев 11 600 винтовок, 88 пулеметов, 46 орудий, 109 тысяч артиллерийских снарядов и 11,5 миллионов ружейных патронов. 35 тысяч артиллерийских снарядов и около 3 миллионов ружейных патронов было при этом Доном уступлено Добровольческой Армии. В масштабах того времени это было серьезной поддержкой...

Вернувшись из [1-го] Кубанского Похода в Задонье, Добровольческая Армия располагала не более чем 750 тысячами — 1 миллионом ружейных патронов».

«Деловые отношения» с немцами, занимающими часть донской территории, удалось установить. С ними, естественно, приходилось считаться, но полной зависимости от них или необходимости плясать под их дудку удалось избежать. Заметим, что немцы действительно реально участвовали в боях с большевиками, а благодаря германской оккупации Украины (где, в отличие от Дона, Гетман П. П. Скоропадский фактически целиком зависел от германцев) Донская Армия могла не держать ни одного казака на фронте более 500 верст по западной границе Войска. Для «торговых сношений» были установлены «продовольственные» расценки на вооружение (трехлинейная винтовка с 30 патронами - пуд ржи или пшеницы, что было очень дешево), заказаны орудия, снаряды и аэропланы.

Проблемы «верности» или «измены» союзникам для любой антибольшевицкой силы на Юге России, в том числе и для Добровольческой Армии, фактически не существовало. Несмотря на более поздние указания М. В. Алексеева Центрам Добровольческой Армии о подготовке партизанской войны с немцами (!), вопрос решался крайне просто и даже грубо. Это показал Донской Атаман еще во время своего избрания. Осведомитель Добровольческой Армии докладывал своему командованию:

«На кругу после доклада генерала Богаевского о Добровольческой армии и ее жизни в последнее время, вызвавшего бурные овации, Краснов задал генералу Богаевскому вопрос об отношении Добровольческой армии к немцам. Видя старание Богаевского уклониться от прямого ответа, он поставил вопрос следующим образом: "Может ли Добровольческая армия вести войну с немцами?" На этот вопрос Богаевский сказал, что он ответить не может, не зная даже численности здесь немецких войск. На категоричное заявление о том, что немцев здесь три корпуса, генерал Богаевский ответил, что, по его мнению, Добровольческая армия при этих условиях вести войны с немцами не может».

В этом и заключалась «мораль всей басни»: несмотря на широко декларируемую верность союзникам по Антанте и критику «изменников общему делу», фактически Добровольцы были не в состоянии не только восстановить Восточный фронт, но и оказать сколь-нибудь серьезное сопротивление германским войскам, как бы ни раздражали их немецкие каски на ростовских улицах.

В августе на Большом Войсковом Круге Краснову были брошены упреки в сношениях с немцами, причем естественным антиподом указывалась Добровольческая Армия, сохранившая неизменную верность союзникам и «чистоту риз». В ответ Петр Николаевич мог только воскликнуть:

«Да, да, господа! Добровольческая Армия чиста и непогрешима. Но ведь это я, донской Атаман, своими грязными руками беру немецкие снаряды и патроны, омываю их в волнах Тихого Дона и чистенькими передаю Добровольческой Армии! - Весь позор этого дела лежит на мне!»

И это была чистая правда: вплоть до конца 1918 года единственным, кроме Дона, «источником снабжения» Добровольческой Армии была... Армия Красная, но за боевые трофеи приходилось платить кровью.

Поворот Добровольческой Армии к Царицыну, как то предлагал Краснов на совещании 15 мая в Манычской, мог бы сильно повлиять на ход Гражданской войны. По мнению Добровольческого командования, Донской Атаман сознательно пытался бросить «конкурентов» на заранее проигрышное предприятие, чтобы избавиться от них и чуть ли не выслужиться перед немцами. Что же давало овладение Царицыном? Одна из точек зрения такова: «Удар по Царицыну, резавший все тылы северо-кавказской группы красных, предрешал ее дальнейшую судьбу. Уйти ей было некуда и держаться на северном Кавказе, без снабжения, стиснутой между Доном и Добровольческой Армией с севера и оккупированным германцами, турками и англичанами Закавказьем, она долго все равно не могла бы. Освобождение Кубани, при этом, достигалось само собою, как "побочный продукт" основной операции, удара по тылам северо-кавказской группы красных».