Фиона Хилл - Шесть масок Владимира Путина

Вторая и третья причины, почему путинская система не соответствует идеалу, взаимно пересекаются: сильное недоверие, пронизывающее отношения обитателей «особого мира», и крайняя персонализация самой системы. Сам Путин не доверяет почти никому. Этот факт неоднократно повторяется в интервью и биографиях. Лишь немногие, включая Виктора Зубкова, Дмитрия Медведева, Алексея Кудрина и Игоря Сечина, упоминались как заслужившие его доверие[553]. И они действительно старались его заслужить на протяжении всех длительных с ним отношений. Если вы не знаете людей лично, то как вы узнаете, можно ли им доверить что-то сделать? А если вы не доверяете людям, то и ответственность на них возложить не можете. Те, кто знавал Путина во время его пребывания в Санкт-Петербурге, в своих интервью подчеркивают, что верность и доверие для него всегда тесно связаны. Анатолий Рахлин, тренер Путина по дзюдо, в интервью, которое он дал газете «Известия» в 2007 году, подчеркнул, что Путин «питерских берет на работу не за красивые глаза, а потому что доверяет проверенным людям»[554]. Есть четкие доказательства, позволяющие предположить, что если некомпетентность Путин простить может, то за нарушение обязательств и личную нелояльность последует самая тяжелая кара[555].

Недоверие означает также, что в «особенном мире», информационной среде, окружающей Путина и «корпорацию «Россия», постоянно необходимо «ручное управление». Даже при общении с «дружественными» олигархами и другими людьми из ближайшего окружения должен быть какой-то «крючок», гарантирующий верность. И здесь снова на помощь Путину приходят навыки резидента КГБ, которые помогают ему создать некую договоренность с членами «внутреннего круга», подобную той, что он достиг с олигархами в июле 2000-го. Поскольку полностью он может доверять только себе, Путин со всеми остальными для обеспечения лояльности использует вымогательские методы – в основном угрозу взаимного разоблачения.

О коррупции в верхних эшелонах формальной части российской государственной системы написано много, и значительная часть этого посвящена спекуляциям о личном состоянии людей, входящих во «внутренний круг», и самого Путина[556]. Роль денег в этой системе важна, но, как правило, понимается неправильно. Деньги, безусловно, в системе присутствуют, но не они гарантируют верность и являются лишь связующим звеном. Для обеспечения лояльности важно не столько количество денег, сколько обстоятельства их происхождения. Важно, получены эти деньги легальным путем или нет. Участников системы не подкупают в привычном смысле этого слова. Их компрометируют, делают уязвимыми к угрозе разоблачения. Сплоченность «особого мира» достигается не положительными стимулами, а неявными угрозами.

Путин уже использовал подобные способы воздействия, когда был резидентом. И это ключ к системе, которую он совместно с Виктором Зубковым создал, будучи вице-мэром Санкт-Петербурга. Верность обеспечивается шантажом. Коррупция и даже преступная деятельность остаются в тайне до тех пор, пока человек придерживается правил игры.

За работу на систему и хорошее выполнение заданий Путина люди получают награды в виде денег и льгот[557]. Но, как учили Путина в КГБ, всегда есть риск, что кто-то предложит более высокую ставку или кто-то из посвященных решит, что честь и достоинство дороже денег. А потому риск потерять что-то всегда сильнее наград. И так же, как во всех наиболее успешных схемах шантажа, в данном случае угроза финансовых потерь не самая страшная. Потеря репутации, потеря своего положения в глазах собственной семьи, друзей и соратников – потеря самого себя. (При шантаже инстинктивная реакция жертвы сводится к банальному: «Заберите все, только не говорите имярек».) Часто, чтобы подчеркнуть степень риска, эти угрозы делаются в открытую на публике. Так, в 2002 году Виктор Зубков, тогда глава Росфинмониторинга, попросил российского журналиста «передать» тем, кто уклоняется от уплаты налогов, следующее сообщение: «Те, кто занимается нечестным бизнесом, должны это прекратить. Мы их найдем, привлечем к ответственности. Они останутся нищими и будут позорить свои семьи»[558]. Олигархам, занимающим ключевые позиции в экономике, и многим другим, заключившим с Кремлем сделку и несущим ответственность в рамках неформальной системы, нельзя «соскочить». Если единственное, что они теряют, – это денежные потоки, то тогда они всего лишь подобны наемным управляющим. Однако они не могут быть такими независимыми. Некоторым позволяют просто уйти, но при этом от них ожидают соблюдения правил игры и невмешательства в кремлевские дела[559].

Если коротко, то коррупция (с западной точки зрения) и есть тот связующий материал, который позволяет Путину скреплять вместе части его неформальной системы. В «особом мире» практически каждое большое состояние намеренно подпорчено. Слухи и предположения журналистов о коррупции в верхах легко могут быть использованы, чтобы поставить человека на место, подрезать крылья политическим или личным амбициям и напомнить сразу всем, как много они могут потерять. Любого в системе можно «замазать». Слухи, что человек вовлечен в коррупцию, которые на самом деле могут быть и неверными, есть о каждом. Не обошли никого. Уязвимым должен быть каждый. Все это связывает членов «внутреннего круга» еще теснее и делает выход из системы или предательство невозможными. Уголовные обвинения и угрозы семье еще более страшны, чем просто потеря денег, как сказал Зубков в 2002 году. Так что неудивительно, почему многие из «внутреннего круга» путинской системы, начиная с олигархов и заканчивая чиновниками, держат капиталы, собственность и семьи за границей. Это также смягчает риск потерять все в России, если следующий начальник вдруг решит «взять и поделить»[560].

Персонализация: главный вербовщик

Угрозы и шантаж могут справиться с одной частью системных проблем, но не способны решить все. С 2004 года Путин оказался перед непростой проблемой – недоверие и излишняя персонализация созданной им системы вступили в противоречие с концепцией «вертикали власти». То, что успех зависит от конкретного человека на строго определенной позиции, выполняющего строго определенную задачу, существенно ослабляет вертикаль сверху и до самого низа. При этом некоторые персоны все равно обладают большей властью, в силу их связей, а не занимаемого положения, особенно если они связаны лично с Путиным. Большинство русских, работающих в госаппарате, знают о существовании «параллельной вселенной», скроенной из неофициальных, неформальных и «особенных» привилегий, основанных на доступе к Путину.