Фредерик Мортон - Ротшильды. История династии могущественных финансистов

За всю свою историю Семейство не явило миру ни одного плейбоя – конечно, если не считать покойного Мориса. Но даже наиболее эксцентричные Ротшильды демонстрируют редкую целеустремленность и трудолюбие.

Лорд Ротшильд получил награды за участие во Второй мировой войне (об этом было рассказано в 9-й главе). В мирное время он стал одним из выдающихся британских ученых и трудился на посту помощника директора по научной работе на факультете зоологии в Кембридже. Что же касается вопросов, так или иначе связных с еврейством, то и тут этот бродяга и отщепенец проявил редкую ортодоксальность. В 1938 году он направил папе римскому письмо с выражением протеста против преследования евреев нацистами. Письмо было написано на латыни, и на латыни был составлен ответ папы, в котором тот разделял чувства лорда Ротшильда.

Вместе с вдовой Джимми Ротшильда и молодым бароном Эдмонд ом лорд создал фонд памяти старого барона Эдмонда с труднопроизносимым названием EJRMG (Edmond James Rothschild Memorial Group) для финансирования научных исследований в Израиле. Миллион долларов был выделен Научно-исследовательскому институту Вейцмана в Тель-Авиве, большие суммы были направлены на финансирование археологических экспедиций. Кроме того, фонд выделил 3 миллиона долларов на реконструкцию здания кнессета.

Сестра лорда стала настоящей баронессой джаза, она поддерживала – морально и материально – многих прекрасных джазовых музыкантов, от которых отвернулся официальный шоу-бизнес. Она учредила фонд Ротшильда для бедствующих талантов. Среди ее подопечных был Телониус Монк; Чарли «Бёрд» Паркер, величайший музыкант новой волны, умер у нее на руках.

Что же до барона Филиппа, то его с полным правом можно назвать серым кардиналом Французской республики. Его любимый пес неоднократно был свидетелем знаковых встреч, проходивших в гостиной его хозяина. Поздно ночью, когда усталые слуги расходились по домам, салон на авеню д'Иена превращался в центр политической мысли Европы. Здесь принимались судьбоносные решения. Именно здесь министру иностранных дел Франции удалось убедить Генри Льюса изменить свое мнение относительно проблемы Алжира. Именно здесь глава Социалистической партии Франции уладил отношения с ведущим комментатором массмедиа. В Мутоне барон предается сельским радостям, выращивает превосходный виноград мутон, постоянно соревнуясь со своим кузеном, владельцем не менее роскошных виноградников Лафит. Вместе с женой-американкой барон основал в Мутоне уникальный музей вин.

У Филиппа было три огромные кровати специальной конструкции: одна в парижском дюплексе, вторая – в замке, который он снимал на лето, в Хесселлагере, в Дании, и третья – в его собственном замке посреди виноградников. Филипп чрезвычайно динамичен, но его динамизм всегда имел горизонтальный характер. Он не только спал в горизонтальном положении, но также ел, руководил, контролировал, поучал, беседовал по телефону и отвечал на письма и телеграммы. Барон работал раскинувшись на подушках.

Кристофер Фрай попросил его перевести свои пьесы – которые, следует отметить, написаны с использованием чрезвычайно сложной лексики – на французекий. Барон взялся за дело с типичным ротшильдовским усердием и прилежанием. Он немедленно засел, а вернее сказать, залег за работу. Пять лет упорного труда – и в 1960 году перед судом критики предстал первый том, за ним последовал второй. Переводы Фрая – это не единственная связь барона с миром искусства и с театром. Филипп – автор романа-сказки «Серебряное крыло», который он посвятил своей дочери Филиппине. Филиппина выросла, стала известной драматической актрисой в «Комеди Франсез», полюбила директора этого театра и вышла за него замуж. С ее сказочной свадьбы и начался наш рассказ о Семействе, который теперь плавно переходит к описанию женской линии.

Дамы семейства Ротшильд

Богатейшая, в прямом и переносном смыслах, энергия среднего члена клана Ротшильдов требовала от его супруги самых разнообразных усилий и талантов. Для того чтобы успешно вести хозяйство своего мужа, жене Ротшильда требовалось порой следить за состоянием дюжины домов и везде чувствовать себя как дома.

«Филипп всегда говорит, что самому главному в жизни его научили женщины и тюрьма (он был в заключении во времена нацизма). Для него я женщина. Но я также и тюрьма. И моя задача состоит в том, чтобы сделать его камеру как можно более комфортабельной». Это одно из высказываний баронессы Филипп Ротшильд. Надо сказать, что в большинстве случаев Ротшильдам удавалось находить очень уютные камеры, правда, не всегда с первого раза.

Характерным примером является сам барон Филипп. Его первый, не очень удачный брак был прерван смертью жены во время войны. Его второй брак стал настоящим триумфом. Второй супругой барона стала Полина Поттер, одна из ведущих дизайнеров в фирме Хатти Карнеги, блиставшая в высшем свете Нью-Йорка. Став женой Ротшильда, она смогла полностью реализовать свои блестящие таланты. Когда супружеская чета приезжала в Париж, Полине приходилось жить на два дома. Ее квартира была расположена в садах на улице Мешен, а огромный дюплекс Филиппа – на авеню д'Иена. Филипп считал, что для двоих не хватает места ни в одной из квартир, а своего дома, где они могли бы поместиться вдвоем, у них в Париже не было. Большую часть года Полина и ее супруг проводили в замке Мутон, и там ей приходилось следить за двумя имениями, «Малым Мутоном» и «Большим Мутоном».

Разумеется, этим не исчерпывались обязанности и занятия баронессы. Был музей вин, созданный Полиной вместе с супругом и постепенно разросшийся до размеров Лувра. Были переводы. Полина увлекалась английской лирикой Елизаветинской эпохи и переводила ее на французский. Эта работа заняла у нее и Филиппа около двух лет. Ей приходилось выполнять массу кропотливой работы, связанной с «безумием по Кристоферу Фраю». Были обязанности, связанные с благотворительной деятельностью Ротшильдов. Полина курировала госпиталь имени Матильды и Генри Ротшильд, основанный родителями Филиппа и названный в их честь. Кроме того, была светская жизнь. Порой она выливалась в необходимость принять до двадцати весьма избалованных гостей.

Рабочий день баронессы мог начаться с похода в музей, где ей необходимо было принять решение о том, как разместить картину Пикассо. Затем она уединялась в кабинете и переводила очередной сонет Джона Донна. Уединение быстро заканчивалось – ее призывали хозяйственные дела. Надо было утвердить с двумя шеф-поварами меню обедов из пяти блюд на ближайшие десять дней. Надо было дать взбучку слугам и камердинерам. Надо было внимательно изучить и сопоставить фотографии семейных сервизов и образцы тканей, из которых были сшиты скатерти и салфетки (они были собраны в специальных альбомах), для того чтобы во время званого обеда безупречная посуда безупречно подходила к безупречной скатерти и салфеткам. Надо было также продумать, как рассадить гостей, чтобы мужчины сидели рядом с дамами, а политики могли беседовать с людьми искусства. После этого можно было заняться собой: выбрать просто потрясающее и в то же время потрясающе простое платье от Диора или Баленсиага. И наконец, Полина де Ротшильд, прелестный сплав мадам де Помпадур и мадам де Сталь, свежая и сияющая, будто весь день провалялась на диване, спускалась к гостям.