Рудольф Баландин - Вернадский

Из дневника: «Религия и философия, в сущности, враги по сути… В истории человеческой мысли философия сыграла и играет великую роль: она исходила из силы человеческого разума и человеческой личности и выставила их против того затхлого элемента веры и авторитета, какой рисует нам всякая религия».

Казалось бы, перед нами — атеист. Но тогда почему бдительные идеологи марксизма-ленинизма обвиняли его в попытках создать новое религиозно-философское мировоззрение, глубоко враждебное материализму? Для этого был свой резон. Религию и науку (веру и рассудок) он считал взаимно дополняющими: «Как христианство не одолело науки в её области, но в этой борьбе глубже определило свою сущность, так и наука в чуждой ей области не сможет сломить христианскую или иную религию».

Эта «чуждая область» начинается там, где научная мысль бессильна и нет убедительных доказательств. Скажем, в бытие или небытие Бога остаётся верить: ни то ни другое доказать невозможно. Теизм и атеизм в одинаковой степени религиозны.

Научного атеизма, так же как научного богословия, быть не может. Исходя из таких соображений, Вернадский предпочитал не тратить времени, размышляя на религиозные темы.

Впрочем, одну он всё-таки затронул. «Несомненно, самое тяжёлое, самое мучительное, самое трагическое в нашей жизни — это невозможность нашего ума и чувства примириться с личным уничтожением, с отсутствием личного бессмертия», — писал он в 1889 году жене. И добавлял, что религиозные обычаи нередко отражают стремление человека преодолеть тоску, вызванную предчувствием неизбежности прощания с бытием.

В дневнике он ещё раньше отметил: «Согласен, что, может быть, есть известные услады, доставляемые верою, и человек, искренне верящий и имеющий надежду в загробную жизнь, имеет некоторое удовольствие, какое я иметь не могу».

Многие учёные были деистами (отрицающими вмешательство Мирового Разума в текущие события) или пантеистами, признающими единство Природы и Бога (обожествление Природы). Люди обращаются к религии по разным причинам: отдавая дань традиции, моде или страху смерти, в поисках утешения, по эстетическим соображениям или в нравственном аспекте. Это не мешает научной деятельности, хотя и может ограничивать кругозор мыслителя частоколом религиозных догм.

Вернадский отвергал догмы и неоспоримые авторитеты. Признавая неизбежность смерти (только одноклеточные организмы потенциально бессмертны!), он делал вывод: «Итак, всё заключается в этой жизни, а не в одной или сотне других, якобы следующих за нею».

Так думал он до конца жизни, когда без волнения писал, что смерть — это распадение на атомы, которые возвращаются в глобальный организм биосферы.

В наше время нередко сводят духовность или нравственность к религии. Это резко обедняет область духовной культуры, изымая из неё великие достижения искусства, науки, философии.

Для религиозной мысли центральное место занимает идея Бога. Например, Ньютон подчеркнул, что закона всемирного тяготения «вполне достаточно для объяснения всех движений небесных тел и моря». Не более того! Но его открытие так ошеломило современников, что поэт Александр Поп не скрывал восторга:

Был Божий Мир кромешной тьмой окутан.«Да будет свет!» И вот явился Ньютон.

Однако научная мысль осветила лишь механику движения небесных тел. И до сих пор господствует механистичная по своей сути физико-математическая модель Мироздания. В ней нет места Жизни и Разуму, а значит, не только Богу, но и человеку.

По мнению Ньютона, «Бог величайший есть существо вечное, бесконечное, вполне совершенное… Из истинного господства следует, что истинный Бог есть живой, премудрый и всемогущий, в остальных совершенствах Он высший, иначе — всесовершеннейший. Он вечен и бесконечен, всемогущ и всеведущ, т. е. существует из вечности в вечность и пребывает из бесконечности в бесконечность, всем управляет и все знает, что было и что может быть… Он продолжает быть всегда и присутствует всюду, всегда и везде существуя; Он установил пространство и продолжительность».

Основной вывод, проистекающий из теологии Ньютона: бытие Бога свидетельствует о том, что во Вселенной господствуют Жизнь и Разум (заглавные буквы подчеркивают их всеобщность).

Есть в Мироздании Неведомое, не доступное уму человеческому: «Мы видим лишь образы и цвета тел, слышим лишь звуки, ощущаем лишь наружные поверхности, чуем лишь запах и чувствуем вкусы: внутреннюю же сущность никаким чувством, никаким действием мысли не постигаем, тем меньшее можем иметь представление о сущности Бога…

От слепой необходимости природы, которая повсюду и всегда одна и та же, не может происходить изменения вещей». Иначе говоря, развитие определяют высшие силы. Мысль интересная, хотя поиски высших сил уводят далеко от науки.

Почему на каком-то ограниченном пространстве в некоторое время образовались живые организмы, возрастало их разнообразие, возникали всё более совершенные (по нашим меркам) создания и появился человек? Неужели так проявляется слепой случай? Он, если верить второму началу термодинамики, которое никто не отменял, ведёт к хаосу, равновесию, осреднению температур и сложности.

Религиозное мировоззрение не желает с этим мириться. Если жизнь и разум возникли из мёртвой материи по какому-то недоразумению, то в них и в нашем существовании нет смысла. Причуда почти невероятного стечения обстоятельств — и только!

Ссылка на волю Божью избавляет от размышлений. Но тогда Бог — непознаваемый, вездесущий, всеведущий — для ограниченного ума человека превращается в образ, несопоставимый с видимой реальностью. Великая идея превращается в абстрактное понятие.

Вспомним слова арабского писателя и философа Джебрана Халила (1883–1931): «Мудрее меньше говорить о Боге, коего мы не в силах постигнуть, и больше — о каждом из нас, кого мы в состоянии понять. И ещё знайте: мы — дыхание и аромат Божий. Мы есть Бог в листве и цветах и часто в плодах».

«Царство Божие внутри нас», — говорил Христос. Оно и вне нас: земная природа, пронизанная лучистой энергией Солнца. Об этом Вернадский не писал, ибо такая идея остаётся вне науки. Но она неявно пронизывает его учение о биосфере. Отчасти поэтому «твёрдокаменные» (умом) марксисты обвиняли его в попытке создать религиозное учение.

Ещё один аспект религиозного мировоззрения: идея Бога предполагает существование Непознаваемого. Из этого же исходил философ Герберт Спенсер. Он считал, что в интеллектуальной основе всех религий — признание в Мире тайны, превосходящей человеческое понимание: