Николай Иванов - Кремлевское дело

Если прежде весь этот правовой беспредел творился под прикрытием комиссии ЦК и Президиума Верховного Совета СССР, то разгром дела сегодня завершается уже за ширмой съездовской комиссии. Неужели вы не видите, вопрошали мы членов комиссии, что происходит за вашей спиной? Что на месте дела о коррупции в высших эшелонах власти, как после пожарища, остаются одни головёшки? С другой стороны, неужели не очевидна незаконность «дела следователей»? Разве требуется юридическое образование для понимания того, что один из участников обоюдной драки не может вести следствие в отношении другого? Допустим, что деятельность следственной группы была «преступной». В таком случае не являются ли Генеральный прокурор и его команда соучастниками преступления – ведь с их санкции и под их руководством расследовалось дело, интерпретируемое ныне как сплошное «нарушение законности»?

Отмахнуться от множества подобных вопросов было уже невозможно, недовольство стали проявлять даже привыкшие стоять навытяжку члены комиссии.

Скандал разыгрался после того, как на заседании комиссии в конце июля 1989 года заслушали первого заместителя Генерального прокурора Васильева. После того, как с ним попрощались, давно назревавшее недовольство выплеснулось наружу. «Он не ответил ни на один вопрос, прокуратура просто издевается над нами»,– возмущался один. «Прокуратура делает из комиссии пособников своих неправомерных действий», – горячился другой. «Мы все становимся преступниками, раз не пресекаем этот произвол. А потом недоумеваем, почему идут забастовки, негодует общественность на митингах», – кипятился третий. Напрасно Рой Медведев пытался утихомирить разгневанных депутатов, зачитывая подготовленный им проект сообщения в газету «Известия» о том, что комиссия что-то уже сделала, что-то ещё собирается предпринять. Но председателя уже не хотели слушать. Комиссия решила незамедлительно поставить перед Верховным Советом три вопроса: об отстранении Сухарева от надзора за делом; о необходимости прекращения либо приостановления «дела следователей»; о возобновлении следствия по делу Смирнова. С сообщением поручили выступить Бичкаускасу.

Это сообщение, конечно, уже более сухое и несколько сглаженное, прозвучало на заседании сессии Верховного Совета СССР 1 августа 1989 года. Напомним фрагменты его выступления по стенограмме.

«…25 мая с.г. в первый день работы Съезда народных депутатов СССР, когда нетрудно было предвидеть возможность создания специальной комиссии Съезда, Прокуратура Союза ССР возбудила уголовное дело по жалобам о нарушениях законности, якобы допущенных при расследовании уголовных дел в Узбекской ССР. Фактически это замаскированное уголовное дело в отношении отстранённых отдела следователей Гдляна и Иванова. Комиссия считает, что производство расследования по данному уголовному делу во время и параллельно с работой комиссии является, по меньшей мере, некорректным по отношению к Съезду, который уполномочил комиссию, кроме прочего, проверить и возможные нарушения законности следственной группой. Более того, специфика уголовных дел о взяточничестве даёт основание полагать, что этим расследованием в какой-то мере наносится ущерб и основному уголовному делу № 18/58115-83 о коррупции, взяточничестве и злоупотреблениях служебным положением ряда ответственных должностных лиц. Комиссия считает нужным предложить Прокуратуре Союза ССР приостановить следствие по уголовному делу о нарушении законности, или же вообще отменить постановление о возбуждении уголовного дела, и передать все собранные материалы в распоряжение комиссии для принятия окончательного решения.

…Кроме прочего, членами комиссии, следственными и судебными работниками было изучено уголовное дело в № 18/58115-83 в части, касающейся бывшего заведующего сектором Отдела организационно-партийной работы ЦК КПСС Смирнова, который 11 января 1989 года был арестован по обвинению в получении взяток в особо крупных размерах неоднократно. 22 мая 1989 года, то есть накануне Съезда народных депутатов СССР, уголовное дело в отношении Смирнова было прекращено, и он освобождён из-под стражи. Комиссия, обсудив заключение, считает, что уголовное дело прекращено преждевременно, поспешно и без достаточных для этого оснований. (Аплодисменты). Основная часть эпизодов в соответствии с требованиями уголовно-процессуального законодательства практически не исследована. Комиссия обращает на это внимание как Верховного Совета СССР, так и для принятия соответствующих мер Прокуратурой Союза ССР.

…Генеральный прокурор СССР товарищ Сухарев, которому, возможно, и необоснованно выдвигается обвинение в нарушении законности со стороны Гдляна и Иванова, который уже выразил своё мнение в заключении комиссии Президиума Верховного Совета СССР, объективно не может считаться лицом, полностью незаинтересованным. По этим же причинам пока наверняка нельзя считать полностью незаинтересованными следователей товарищей Гдляна и Иванова, которые настаивают на восстановлении их в руководстве делом… Постановлением Верховного Совета СССР следует назначить по данному уголовному делу специального прокурора из числа прокурорско-следственных работников, не состоящего в настоящее время на службе в Прокуратуре Союза ССР, которому поручить высший надзор за дальнейшим расследованием этого конкретного дела о коррупции. Указанный специальный прокурор в своей работе был бы подотчётен непосредственно Верховному Совету через комиссию Съезда народных депутатов СССР и ответственен лишь перед ним. Думается, что такое решение должно бы прекратить разные и, возможно, необъективные кривотолки о развале дела, причастности к этому Прокуратуры Союза ССР, успокоить тревоги трудящихся относительно дальнейшей судьбы дела. (Аплодисменты)».

Горбачёв, который председательствовал на заседании, оказался в щекотливом положении. Комиссия поставила три вопроса, которые, в соответствии с регламентом, он был обязан сформулировать и поставить на голосование. Даже хотя бы в виде рекомендации обратить внимание прокуратуры на вывод комиссии. Однако покровителям мафии явно не улыбалось прекращение или даже приостановление сфабрикованного «дела следователей». Обижать взяточника Смирнова – верного товарища по ленинской партии, которому он вскоре предоставит слово на сентябрьском Пленуме ЦК КПСС, Михаилу Сергеевичу также очень не хотелось. Как и отстранять Сухарева, беспрекословно выполнявшего все требования кремлёвской верхушки.

Впрочем, Горбачёв не был бы Горбачёвым, признанным мастером политических трюков, если бы не выкрутился и на сей раз. Порассуждав о том, что оснований для недоверия Генеральному прокурору нет, поскольку его утвердил Съезд, заболтав суть вопросов, высказанных на сессии комиссией, он в результате поставил на голосование лишь одно предложение: о назначении независимого прокурора по надзору за делом о коррупции. Такое решение сессия и приняла. Напоследок Михаил Сергеевич распорядился не транслировать по телевидению и не публиковать в печати ни сам ход обсуждения предложений, ни принятое решение. Милостиво разрешил предать огласке только невнятное выступление Роя Медведева о том, что комиссия, мол, работает, что-то уже изучила, и процесс пошёл.