Мигель Эрраес - Хулио Кортасар. Другая сторона вещей

В феврале следующего года они отправились на Кубу, с намерением оттуда съездить в Никарагуа. Кароль никогда не была на Острове Свободы и очень хотела там побывать. Намерения Хулио на этот раз были не совсем такие, как в предыдущие приезды. Разумеется, он собирался, как делал всегда, продемонстрировать свою солидарность, но, кроме того, ему хотелось найти такую форму общения, при которой можно было бы избежать излишнего гостеприимства хозяев и непрестанного участия в публичных мероприятиях, к чему его вынуждал изнурительный ритм общественной жизни острова. То есть уклониться от бесконечной череды встреч, перетекающих одна в другую, как это было всякий раз, когда он приезжал на Кубу, и, воспользовавшись передышкой, делать то, что ему хотелось: показать Кароль природу и жизнь островитян. В этой связи он признавался Хайди Сантамарии, что хочет сделать приятное себе и Кароль с помощью двух велосипедов, одного для себя, другого для нее, чтобы спокойно объездить всю Гавану.

Поездка получилась очень удачной, но началась она плохо, и так могла и продолжиться, если бы вовремя, уже в Гаване, не удалось найти квалифицированного невропатолога.

Во время перелета из Парижа в Мадрид у Кароль случился приступ ишиаса, острого воспаления седалищного нерва, уже второго за короткое время; поездка превратилась для нее в пытку, так как приступ сопровождался сильными болями, а кроме того, болезнь создавала большие неудобства. Естественно, что больной нерв фактически обезножил ее, она почти не могла двигаться, что и само по себе было нелегко и, конечно, ни в коей мере не отвечало первоначальным планам обоих. В результате она, превозмогая боль, смогла только выйти из самолета и добраться до вестибюля аэропорта Хосе Марти. И уже там, в Гаване, после спуска и подъема по лестницам, перемещений по аэровокзалу и проверки документов, она смогла добраться до гостиницы и лечь в постель; через три дня приступ прошел.

В остальном недельное пребывание Хулио и Кароль на острове было приятным, издательство «Каса де лас Америкас», учитывая их пожелания, старалось не слишком отнимать у них время, но это получалось не всегда в силу огромной популярности Хулио на Кубе, и им не так уж часто удавалось затеряться на улицах города, или полюбоваться на море с набережной Малекон – одного из любимых мест Хулио, или погулять в Центральном парке, разглядывая фасады гостиниц постройки XIX века в старом городе; побродить в сумерках по площади у Кафедрального собора, порталы которого были едва освещены, и дойти до замка Кастильо-дель-Морро или даже до башни Хиральдилья. Через несколько дней они отправились в Никарагуа, где пробыли две недели. В Манагуа они приняли участие в работе комитета по здравоохранению и ликвидации безграмотности, собрали обширную информацию о перестройке национальной экономики и о ситуации, в которой находилась страна после войны с Сомосой, а также собственные материалы (Кароль сделала серию фотографий), которые собирались использовать по возвращении в Париж, где они устроились уже по другому адресу (улица Мартель, 4), проведя таким образом собственную кампанию солидарности с маленькой и обездоленной страной Центральной Америки.

Книга «Некто Лукас» была напечатана в 1979 году. Она состоит из трех частей и содержит несколько десятков текстов, иногда совсем коротких, представляющих собой, казалось бы, более или менее обычный сборник рассказов, однако это не совсем так. Эта книга является промежуточной вехой между предыдущими сборниками рассказов писателя и его «Историями хронопов и фамов», кроме того, она содержит явные аллюзии на две его книги в духе развлекательно-познавательных альманахов: «Вокруг дня за восемьдесят миров» и «Последний раунд».

Мы уже сказали, что это не совсем сборник рассказов в его традиционном виде – что никак не умаляет достоинств книги и не уменьшает интереса к ней, – поскольку ее породило иное решение, чем это было при создании прежних сборников; тем не менее авторский посыл в ней менее определен и суть его иная. Перед нами собрание лаконичных текстов, в которых порой звучит очень личная или автобиографическая нота, иногда окрашенная сарказмом, и где действует один и тот же герой, «другое я» самого Кортасара, – текстов, читая которые мы начинаем понимать яснее, чем при чтении других историй, в чем же особенность мира Кортасара, в котором так много абсурдного. «Некто Лукас» – это, пожалуй, самое проникновенное выражение того, что называют «духом Кортасара». Атмосфера игры в этой книге, где так много прямых обращений к читателю, призывает к общению, к диалогу. Однако реакция на нее не соответствовала поставленной цели. Только определенная часть критиков, особенно тех, кто всегда безоговорочно принимал сторону автора, отозвалась на нее с несколько вялым энтузиазмом. Большинство критиков считали книгу неудачной, в лучшем случае просто еще одной книгой, или даже расценивали ее как провал, возможно в силу ее характера, который было трудно определить. большинство читателей тоже разделяли это мнение. Заметим, что, с удовольствием читая его книги, где использовалась структура альманаха, публика упрекала Кортасара за отсутствие жизненности и динамизма в его произведениях иной структуры.

Кроме упомянутых поездок, в последующие семнадцать месяцев они посетили Италию, США (Нью-Йорк, Вашингтон, Калифорния), Монреаль, Мехико и снова вернулись в Париж. И хотя мы уже говорили о том, что широкая политическая деятельность Кортасара оставляла ему мало времени для литературы, надо заметить, что каким-то образом он находит время, чтобы писать рассказы с элементами фантастики, и в 1980 году появляется готовый сборник новых рассказов «Мы так любим Гленду», не считая поэтического эссе-размышления, вошедшего в качестве вставки в книгу его друга Луиса Томазелло «Тройная похвала».

Сборник состоит из десяти рассказов и поделен на три части, у которых нет названия, но каждая помечена соответствующей римской цифрой. Среди них рассказы «Мы так любим Гленду», «Пространственное чутье кошек», «Газетные заметки», «Танго возвращения», «Граффити», «Истории, которые я сочиняю». Ядро каждого из них подчинено кортасаров-ской картографии, с ее, на первый взгляд, обычным набором: сны, время, музыка, коты и кошки (Алана, Осирис, Мимоса); однако если внимательнее вглядеться в рисунок повествования, мы увидим в фокусе его анализа выражение этических позиций: и когда появляется тема применения пыток в Аргентине («Газетные заметки»), и когда он говорит о своем возвращении в Париж во времени и пространстве, в тональности, напоминающей прозу Мопассана, но с применением фантастического элемента; уже говорилось, что образ исчезнувшей жертвы, ее семьи и друзей – это символ зловещей тактики уничтожения людей, применяемой военной диктатурой Виделы.