Владимир Дайнес - Жуков

21 августа Жуков приказал командующему 24-й армией прекратить наступление и приступить к подготовке нового, более сильного и лучше организованного удара. Группировку для наступления Георгий Константинович усилил тремя дивизиями и артиллерией. Вскоре была получена и директива Ставки, в которой, в частности, указывалось: „Войскам Резервного фронта, продолжая укреплять главными силами оборонительную полосу на рубеже Осташков — Селижарово — Оленино — река Днепр (западнее Вязьмы) — Спас-Деменск — Киров, 30 августа левофланговыми 24-й и 43-й армиями перейти в наступление с задачами: разгромить ельнинскую группировку противника, овладеть Ельней и, нанося в дальнейшем удары в направлениях Починок и Рославль, к 8 сентября 1941 года выйти на фронт Долгие Нивы — Хиславичи — Петровичи“.[233]

Указания Ставки полностью соответствовали замыслам Жукова. К этому сражению он готовился тщательно и осмотрительно — ведь это была его первая самостоятельная операция в Великой Отечественной войне. Дни и ночи мотался на своем вездеходе „ГАЗ-61“ по частям, много времени проводил непосредственно в частях, организуя разведку противника и местности, отрабатывая вопросы взаимодействия пехоты и артиллерии.

Шофер Жукова А. Н. Бучин так вспоминает эти дни: „Намотались в то время до упаду, все в дороге, часто под огнем. Покрытый пылью, Г.К.Жуков выглядел как негр, мы того хуже… Наверное, никогда больше за всю войну Георгий Константинович не бывал чуть ли не все время на передовой и вблизи нее, как под Ельней. Оно и понятно — мы только начинали учиться воевать…“

Особенно запомнился Бучину прохладный день в конце лета, когда они вместе с Жуковым стали свидетелями трагичного воздушного боя: два „мессершмитта“ расстреливали наши истребители И-15 и И-16, израсходовавшие на задании боезапас. Из одного сбитого самолета успел выпрыгнуть летчик. „Георгий Константинович и мы, свидетели происходившего, с облегчением вздохнули: хоть этот спасется. Но в ту же секунду мелькнул „мессер“, влепил в упор очередь в беспомощно качавшегося на стропах парня и ушел. Парашют как-то бережно опустил тело летчика на землю недалеко от нас. Подошли. Он был совсем мальчиком, в синем комбинезоне, кожаном шлеме, весь залитый кровью. Жуков отрывисто приказал — предать земле с почестями, повернулся и пошел прочь. Редко когда я видел такой гнев на лице генерала, глаза сузились и буквально побелели“.

В Ельнинском сражении девяти дивизиям армии Ракутина (60 тысяч человек, до 800 орудий и минометов, 35 танков) противостояли части немецкого 20-го армейского корпуса 4-й армии (около 70 тысяч человек, 500 орудий и минометов, до 40 танков). Для выполнения замысла операции были созданы две ударные группы — Северная и Южная, наносившие встречные удары на Леонов, а третья — Центральная — атаковала Ельню с востока. 30 августа войска 24-й армии перешли в наступление, и за четыре дня ожесточенных боев ее ударные группировки вклинились во вражескую оборону на 2 километра. Отразив сильные контратаки, к 3 сентября они охватили фланги противника, оборонявшегося в ельнинском выступе, сузив его горловину до 6–8 километров.

4 сентября Жукова вызвал по прямому проводу Сталин, которому доложили, что тот планирует после ликвидации Ельни направить силы в сторону Смоленска, оставив в трудном положении Рославль. Сталину представлялось, что боевые действия в районе Смоленска следует осуществить лишь после ликвидации Рославля. Далее разговор развивался следующим образом:

„Жуков. Тов. Сталин, об операции в направлении на Смоленск я не замышляю и считаю, этим делом должен заниматься Тимошенко. Удар 109, 149 и 104 (речь идет о стрелковых дивизиях. — В.Д.) я хотел бы нанести сейчас в интересах быстрейшего разгрома Ельнинской группы противника, с ликвидацией которой я получу дополнительно 7–8 дивизий для выхода в район Починок, и, заслонившись в районе Починок в стороне Смоленска, я мощной группой мог бы нанести удар в направлении Рославля и западнее, то есть в тыл Гудериану. Как показывает опыт, наносить глубокий удар в 3–4 дивизии — приводит к неприятностям, ибо противник такие небольшие группы быстро охватывает своими подвижными частями. Вот почему я просил Вашего согласия на такой маневр. Если прикажете бить на Рославльском направлении, это дело я могу организовать, но больше было бы пользы, если бы я вначале ликвидировал Ельню. Сегодня к исходу дня правым флангом нашей Ельнинской группировки занята Софиевка. У противника горловина осталась всего 6 км. Я думаю, на завтрашний день будет закончено полностью тактическое окружение. Все.

Сталин. Я опасаюсь, что местность в направлении на Починок лесисто-болотистая и танки у Вас застрянут там.

Жуков. Докладываю. Удар намечается через Погуляевку южнее р. Хмара по хорошей местности с выходом в район Сторено-Васьково, 30 км северо-западнее Рославля, км 10 южнее Починок. Кроме того, наносить удар по старому направлению не следует. На нашу сторону сегодня перешел немецкий солдат, который показал, что сегодня в ночь разбитая 23 пехотная дивизия сменена 267 пехотной дивизией, и тут же он наблюдал части СС. Удар севернее выгоден еще и потому, что он придется по стыку двух дивизий. Все.

Сталин. Вы в военнопленных не очень верьте, спросите его с пристрастием, а потом расстреляйте. Мы не возражаем против предлагаемого Вами маневра за 10 километров южнее Починок. Можете действовать, особенно сосредоточьте авиационный удар, используйте также PC (реактивные снаряды. — В.Д.). Когда Вы думаете начать?

Жуков. Перегруппировки произведу к 7-му. 7 подготовка, 8 на рассвете удар. Очень прошу подкрепить меня снарядами РС-76, да и 152 мм 1930 года, минами 120 мм. Кроме того, если можно, один полк Илов и один полк Пе-2 и танков штук 10 КВ и штук 15 Т-34. Вот все мои просьбы. Все.

Сталин. К сожалению, у нас нет пока резервов PC. Когда будут — дадим. РСы получите, жалко только, что Еременко придется действовать одному против Рославля. Не можете ли организовать нажим на Рославль с северо-востока?

Жуков. Нечем, нечем, тов. Сталин. Могу только отдельными отрядами, подкрепив их артиллерией, но это будет только сковывающий удар, а главный удар нанесу на рассвете 8, постараюсь, может быть, выйдет на рассвете 7 Еременко еще далеко от Рославля, и я думаю, тов. Сталин, что удар 7 или 8 — это будет не поздний удар…“[234]

Под угрозой окружения противник вынужден был начать отвод своих войск из района Ельни, и к утру 6 сентября советские войска освободили город. Соединения 24-й армии продвинулась на запад на 25 километров, ликвидировали ельнинский выступ и 8 сентября вышли к подготовленному противником оборонительному рубежу по рекам Устрой и Стряна, где встретили организованное сопротивление.