Пролог. Документальная повесть - Сергей Яковлевич Гродзенский
Роза как-то упомянула в разговоре с ней о «Стойкости». Н. В. попросила прочесть. Через пару дней, вчера вечером, она поднялась к нам и с книгой принесла письмо, которое я и пересылаю.
На вопрос о твоих литературных планах я упомянул Яковкина. Старушка оживилась и кое-что рассказала о студенте Саше Яковкине, по рассказам своих предков. Может быть, тебе это пригодится, сообщаю.
На Поварской, в Трубниковском переулке стоял ветхий особняк, вросший в грунт. Мать М. В.1 называла его «собачьей конурой». Рядом стояла церквушка, ее теперь нет, но она запечатлена в «Московском дворике» Поленова. Дворик – именно эта усадьба при собачьей будке. К нему примыкал сад, полный сирени и черемухи.
Хозяин дома – отставной военный Ловейко Владимир Александрович, проживал с двумя дочерьми Евгенией и Надеждой. Они занимали три парадные комнаты, а далее в конце коридора была еще микрокомната, затем кухня в подвале.
Микрокомнату снимали два студента Московского университета, ученик Тимирязева Василий Васильевич Сапожников (отец Н. В.) и Саша Яковкин.
Саша отличался большой систематичностью в работе. Поэтому в дни экзаменационных сессий, при штурмовщине его товарищей, Саша спокойно отлеживался на диване.
Потом Василий Сапожников влюбился в мать Н. В., они поженились, и Василий Вас съехал от Ловейко.
К своей досаде, я не мог вспомнить имени второго химика, о котором вы собираетесь писать. Не исключено, что она знает и о нем. Ведь она сама химик, ей хорошо известна среда московской профессуры (ее дядя Алексей Васильевич Сапожников крупнейший ученый-химик).
Затем Н. В. вспомнила свою работу на Пречистенских курсах. На Арбате в Первую мировую, на базе лазарета были созданы курсы, где изувеченных офицеров и солдат готовили в школьные учителя. Там преподавала литературу Величкина, но не Вера, а, кажется, ее сестра, та, по-видимому, которая отвернулась от Веры после Октября (как, впрочем, отвернулись после того же события и дамы-патронессы от своих курсов).
Разговор с Н. В. был довольно коротким, было поздно.
Словом, Яша, я вижу, что намечается стоящий повод к твоему приезду в Свердловск, к чему мы с Розой тебя и приглашаем.
Затем хотел тебе сообщить, что сам я знаю Яковкина Якова Ивановича, профессора истории права в ЛГУ. Лично с ним знаком не был, но одну его лекцию слышал в ЛГУ в 1940 г. Он тогда был и директором библиотеки им. Салтыкова-Щедрина. Слыхал я, что он из семьи Сибирского купца, при царизме сидел. Но, возможно, конечно, что это просто однофамилец.
Яша, напиши свои соображения о поездке в Свердловск.
Привет твоим.
Борис.
Недавно послал тебе письмо в Рязань. Твой ответ Роза получила.
Примечание
1Гарц М. В. – мать Б. Ф. Ливчака.
Я. Д. Гродзенский – Б. Ф. Ливчаку
30.11.70
Дорогие Роза и Борис!
Спасибо за добрые пожелания и поздравления с праздниками и новосельем. С новосельем-то, пожалуй, рановато. Мне предстоит еще произвести обмен моего и Сережкиного московского жилья на двухкомнатную квартиру.
Я очень растроган непомерно завышенной Розиной оценкой «Стойкости», хотя я и чувствую, что Роза немножечко покривила против своего литературно-критического вкуса, утешаю себя, однако, тем, что это от доброжелательства.
Подляшук, которого его приятели считают автором, а меня «сбоку припека», получает письменные и устные оценки. Я приведу две крайние из них. Заведующий 16-й страницей «Литературной газеты» Веселовский оценивает на тройку с минусом: Величкина рожает в тюрьме – тема шекспировская, а у вас несколько хроникерских строк. Величкина на войне, а у вас дневниковая скороговорка и т. д.
Николай Атаров (бывший редактор журнала «Москва») написал, примерно, следующее: Дорогой П. И.! Поздравляю! От Вас узнал, что за великолепная фигура – Ваша героиня. Своей «Стойкостью» Вы показали себя серьезным историком-исследователем. Теперь пора Вам браться за фигуры более крупные – Плеханов, Мартов…
Я, между прочим, переспросил Пашку – неужели так и назвал Мартова? А кому он нужен? И кто это будет издавать такое?
Кроме таких отзывов, есть и более средние, и умеренные.
По-моему, самый искренний и правдивый отзыв дал мой брат Фимка, коротко и убедительно:
– Скучища… жуть…!
Неожиданно обнаружил посвященную «Стойкости» статью какого-то С. Савельева «Люди помнят ее» («Книжное обозрение», № 43 от 23.10.70 г.).
После первого абзаца в 18 строк, где воздается хвала писателю Павлу Подляшуку и его благородной тематике, следует: «И вот перед нами новая книга Павла Подляшука – «Стойкость», написанная совместно с Яковом Гродзенским…»
Дальше идет доброжелательное изложение содержания книги.
Павел написал мне письмо по поводу того, что испытывает неловкость, недовольство рецензентом и пр. Я успокоил его и совершенно искренне написал, что всем доволен, кроме самой скучной книжки, конечно.
На днях поеду в Москву. Было бы хорошо, если бы вы отважились съездить туда же.
Крепко жму ваши руки!
Ваш Я.
Привет от Нины.
Сегодня послал Вам книжку Эйдельмана о Лунине. Автор вскрыл пласты читинских архивов. Меня поразило поведение Пестеля, «обстучавшего» многих единомышленников и просто невинных людей. Попытка оправдать Пестеля явно не удалась Эйдельману.
Я.
Переписка с Македоновым А. В.
А. В. Македонов – Я. Д. Гродзенскому
12.10.70
Дорогой Яков Давидович!
Очень рад был получить Вашу посылку, спасибо за книгу и за приятную надпись, хотя на «первенство»1 я, конечно, не претендую.
Моя жена, Раиса Абрамовна, и я были бы рады встретиться с Вами, поговорить «о славных днях Кавказа» и о потерях неисчислимой старой воркутинской гвардии.
Мы ведь с Вами гвардейцы этой же поры, и не так уж много нас осталось вживе.
Ваша книжка показывает, что Вы несете наше гвардейское знамя?
Напишите о себе, своих делах. Если будете в Ленинграде – заходите, пожалуйста. Мой домашний телефон – 23-56-66.
Здоровья и всего лучшего, что можно желать.
Ваш А. Македонов.
Судя по обратному адресу. Вы, видимо, перебрались в Москву?
Примечание
1 Книга «Стойкость» была послана А. В. Македонову с дарственной надписью: «Адриану Владимировичу Македонову, выдающемуся воркутянину, первому среди неравных».
Переписка с Мирзояном С. А.
С. А. Мирзоян1 – Я. Д. Гродзенскому
06.08.70
Дорогой брат Яков.
Получил твою книгу. Спасибо. Был в Ленинграде на семинаре. Поэтому задержался с ответом. Кроме того, хотел прочесть книгу до конца с тем, чтобы высказать свое мнение, однако не сумел из-за отсутствия времени. Может быть, это и к лучшему. Лукавить я так и не научился. А сказать правду, обидишься.
Я помню, в детстве ты меня убеждал, что правду говорят только дураки, а умные дипломатично умалчивают. Представь себе, что я так и остался дураком. Вместе с тем, я
