Юрий Ленчевский - Сталинский СМЕРШ. Лучшие спецоперации военной контрразведки

Ответ: Правильно. При занятии Берлина одной из моих оперативных групп в Рейхсбанке было обнаружено более 40 миллионов немецких марок. Примерно столько же миллионов марок было изъято нами и в других хранилищах в районе Мите (Берлин). Все эти деньги были перевезены в подвал здания, в котором размещался берлинский оперативный сектор МВД.

Вопрос: Но этот подвал с деньгами находился в вашем ведении?

Ответ: Да, в моем.

Вопрос: Сколько же всего там находилось денег?

Ответ: В подвале находилось около 100 мешков, в которых было более 80 миллионов марок.

Вопрос: Какое вы имели право держать у себя такое количество денег, не сдавая их в советский государственный банк?

Ответ: Хранение такого количества денег, конечно, было незаконным, но сделано это было по указанию Серова. Когда я ему доложил об обнаружении в Берлине мешков с немецкими марками, Серов сказал, что эти деньги будут для нас очень кстати, и приказал их в банк не сдавать, а держать у себя.

Вопрос: За счет этих денег вы и обогащались?

Ответ: Да. Значительная часть захваченных денег пошла на личное обогащение.

Вопрос: Как вы разворовывали миллионы находившихся у вас немецких денег?

Ответ: Это делалось очень просто, Серов присылал мне так называемые заявки начальников оперативных секторов со своими резолюциями о выдаче денег. Эти заявки, как правило, мотивировались необходимостью расходов по строительству и хозяйственным нуждам оперативных секторов, а часть денег разворовывалась.

Наряду с этим Серов раздавал ежеквартально каждому начальнику оперативного сектора так называемые безотчетные суммы, определяемые в несколько десятков тысяч марок, которые в большей части использовались ими на личные нужды.

Все выдачи денег производились в моем оперативном секторе бухгалтером Ночвиным.

Таким путем каждый из начальников секторов получил из моего подвала по несколько миллионов рейхсмарок, а я лично с разрешения Серова взял для расходов по берлинскому сектору более 8 миллионов марок, часть которых использовал на личные нужды, но сколько именно, я сейчас указать не могу. Около ста тысяч германских марок были мною присвоены еще в 1945 году, при обнаружении их в подвалах Рейхсбанка.

О том, что значительная часть средств, отпускаемых как бы для служебных целей, разворовывались, можно судить хотя бы по тому, что Серов, имея в своем аппарате всего лишь 20 сотрудников, систематически присылал ко мне своего секретаря Тужлова с записочками, содержащими указания выдать ту или иную сумму денег. В таком незаконном порядке Серов только от меня получил около миллиона немецких марок.

Помимо этого Тужлов брал у бухгалтера Ночвина деньги и без моего ведома, поскольку Ночвин имел от меня указание для Серова выдавать деньги беспрепятственно.

Вопрос: Вам известно, где находятся сейчас все записи по расходованию немецких марок?

Ответ: Как мне рассказывал Ночвин, папки с отчетными материалами об израсходованных немецких марках, собранные со всех секторов, в том числе и записи на выданные мною деньги, были по указанию Серова сожжены. Остался лишь перечень наименований сожженных материалов, составленный работниками финансовой группы аппарата Серова.

Вопрос: Кто именно сжигал эти отчетные материалы и записи?

Ответ: Я этого не знаю, но вероятнее всего, в сожжении участвовали финансовые работники аппарата Серова или его секретарь Тужлов, а может быть, и все вместе.

Вопрос: Но ведь эти материалы необходимо было передать вновь назначенному Уполномоченному МГБ СССР в Германии?

Ответ: Правильно, но это было не в наших интересах. Я считаю, что Серов дал указание сжечь все эти материалы для того, чтобы замести следы, так как, если бы они сохранились, то все преступления, совершенные Серовым, мною, Клеповым, Бежановым и другими приближенными к нему лицами, были бы вскрыты гораздо раньше, и, видимо, мы бы давно сидели в тюрьме.

Вопрос: А куда вы девали отчетность об изъятом золоте и других ценностях, находившихся у вас?

Ответ: Эта отчетность, так же как и отчетность по немецким маркам, была передана в аппарат Серова и там сожжена.

Вопрос: Вы это сделали для того, чтобы скрыть хищение золота и других ценностей?

Ответ: Я сдал эти документы Серову потому, что он их у меня потребовал.

О расхищении ценностей с моей стороны я уже дал показания. Присваивал ценности также и Серов, поэтому, очевидно, была необходимость уничтожить эти документы, чтобы спрятать концы в воду.

Вопрос: Не отделывайтесь общими фразами, а говорите, что вам известно о расхищении Серовым золота?

Ответ: Наряду с тем, что основная часть изъятого золота, бриллиантов и других ценностей сдавалась в Государственный банк, Серов приказал мне все лучшие золотые вещи передавать ему непосредственно.

Выполняя это указание, я разновременно передал в аппарат Серова в изделиях примерно 30 килограммов золота и других ценностей.

Серов мне говорил, что все эти ценности он отправляет в Москву, однако я знаю, что свыше десяти наиболее дорогостоящих золотых изделий Серов взял себе.

Вопрос: Откуда вы это знаете?

Ответ: Я это лично видел. Являясь к Серову с докладом об изъятых ценностях, я приносил ему для просмотра наиболее дорогие образцы золотых изделий и бриллиантов, Серов в таких случаях долго вертел эти ценности в руках, любовался ими, а затем часть из них оставлял у себя.

Помимо меня много золотых вещей давали Серову и другие начальники секторов.

Кроме присвоения ценностей и немецких марок, Серов, как я уже показывал ранее, занимался грабежом ценного имущества. Жена Серова и его секретарь Тужлов неоднократно приезжали на склад берлинского оперативного сектора, где отбирали в большом количестве ковры, гобелены, лучшее белье, серебряную посуду и столовые приборы, а также другие вещи и увозили с собой.

Тужлов и адъютант Серова — Хренков разъезжали по Германии и отбирали для Серова вещи.

Все указанное, а также и другое награбленное Серовым имущество отправлялось из Германии к нему в Москву. Много ценных вещей я так же, как и Серов, забрал со склада берлинского оперативного сектора. Пользуясь самолетами Советской военной администрации в Германии и самолетом Серова, я сам, а иногда с Алексеевым переправлял все это в Ленинград.