Исповедь расстриги. Как воскреснуть из мертвых - Валентина Николаевна Муренкова
А если сомневаешься, то всегда можно переспросить, правильно ли понят тот самый ответ, и дружелюбное «пространство» охотно повторит, ему не трудно.
И вот в новой жизни мне пришлось заново вспоминать этот забавный навык работы с «пространством» или с подсознанием – терминов много, выбирайте любой, какой вам больше нравится. Главное, относиться к процессу, как к игре, и не забывать получать от него удовольствие.
Когда я летала на параплане над крымскими горами, то конечно же задала свой главный вопрос в сияющее пространство. Захлёбываясь от встречного потока воздуха, я спросила классическое: «Что делать?».
Мироздание не обиделось на проклятый русский вопрос, и я получила чёткий ответ буквально через неделю, когда после Крыма навестила по дороге своих тётушек в старинном украинском городе, возникшем ещё во времена Киевской Руси.
Я не виделась с мамиными двоюродными сёстрами ровно тридцать лет, но всё это время мы состояли в переписке, изредка перезваниваясь по телефону, и с радостью обнаружили множество общих интересов, основанных не только на кровном родстве.
Я призналась в разговоре, что мы давно хотим уехать из России, осталось только понять, куда и как? Действительно, мы с Алькой ещё со времён её студенчества искали разные варианты в Канаде, Австралии и даже в Новой Зеландии, и теперь они с мужем ходили в греческое посольство на языковые курсы, чтобы попробовать подать документы на выезд в Грецию, но все доступные нам способы не внушали доверия.
Нам очень не хотелось ехать на унизительных условиях и начинать с нуля, работая прислугой, поэтому мы искали подходящую программу для творческих людей или для молодых учёных. Аля в тот момент закончила аспирантуру, а её муж защитил диссертацию ещё до их свадьбы, у меня теперь имелся статус члена творческого союза, входящего в ЮНЕСКО.
Но моя тётя Люся, выслушав меня, сказала, что куда бы мы не поехали даже по самой лучшей программе, мы всегда будем чувствовать себя чужими, зато у нас есть дальняя родственница Ира, она смогла сделать себе эстонские документы, и теперь живёт в Таллинне. И если подумать, то у нас с ней примерно одинаковые права – мама той Иры и моя мама обе чистокровные эстонки, так почему бы нам всем не попробовать выехать в Эстонию, раз есть такая возможность?
Вот оно!
Моя внутренняя чуйка сделала стойку и навострила ушки!
Алька с мужем тоже ухватились за эту идею, и ровно через год после достаточно хлопотной эпопеи с оформлением документов мы все четверо получили в посольстве вид на жительство в Эстонии.
Это удивительная история, почти волшебная, и она продолжилась через пять лет ещё более невероятным каскадом событий, когда совершенно неожиданно мы смогли получить гражданство, потому что в Национальном архиве Эстонии вдруг обнаружились документы моих прадедов – вместе со своими семьями они стали гражданами молодой Эстонской республики в декабре 1920 года.
Но об этой семейной истории я подробно расскажу в будущей книге, а наш фамильный квест поражает меня до сих пор как иллюстрация неожиданных возможностей, они вдруг открываются сами собой, когда начинаешь задавать в пространство правильные вопросы и, самое главное, внимательно слушать ответы.
* * *Итак, 12 сентября 2010 года я сидела у окошка в поезде «Москва-Таллинн» прижимая к себе рюкзачок с документами, границу мы миновали под утро, и теперь я любовалась чудесными осенними пейзажами, лесами, полями с белыми ветрогенераторами, чем-то похожими на огромных аистов, иногда справа у горизонта виднелось море, мелькали чистенькие домики, шпили сельских храмов, и опять тянулись непривычные тёмные еловые леса.
Я с восторгом разглядывала родину предков и считала минуты до прибытия в Таллинн, где меня обещала встретить та самая Ира, которая первая из всего нашего рода отважилась на переезд. Мы с ней никогда раньше не виделись, но её мама дружила с моей бабушкой Линдой, а сама Ира долгие годы общалась с моей тётей Эльвирой, так что мы с ней быстро поладили и решили считать друг друга троюродными сёстрами, чтобы больше не путаться в дальнем родстве.
Старый Таллинн красив, как песня, я влюбилась в него с первого взгляда и до сих пор не остыла, у меня всю жизнь романы с городами, порой более пылкие, чем с людьми!
Та моя первая поездка длилась десять дней, я остановилась у Иры на съёмной квартире и гуляла по городу целыми днями до позднего вечера, то с Ирой, то одна, и моему счастью не было конца – мне нравилось всё, абсолютно всё!
И когда я вернулась домой, то развила бурную деятельность по продаже нашей квартиры, но, увы, этот процесс растянулся практически на восемь лет!
Всю осень я жила тихо, практически не общаясь ни с кем из моего бывшего круга, и старалась выходить из дома, когда уже темнело, надвинув капюшон пониже, чтобы спрятать окрашенные волосы и чёлку. Ничего не подозревающие клиенты завалили меня заказами на иконы, и я писала день и ночь, чтобы заработать на переезд в Эстонию.
В конце декабря мне позвонила Ира и сообщила, что они наконец-то продали две своих квартиры на Урале и купили себе жильё в Таллинне. И если я поспешу приехать, то Ира уступит мне свою съемную квартиру, не меняя договора, и тогда мне не придётся платить залог.
Я быстро закончила очередной заказ, собрала чемодан, рюкзак, большую плоскую сумку с холстами, и с большими приключениями приехала на поезде в Таллинн 18 января 2011 года.
Город встретил меня сначала оттепелью и дождём, а потом всю оставшуюся зиму лютые морозы с ветром и снегопадами не позволяли гулять в сладость, но всё равно я была счастлива, как никогда! Сидя одна в пустой белой студии на пятом этаже переделанной хрущёвской общаги, я начала наконец-то рисовать то, что давно хотела.
При переезде Ира с мужем вывезли мебель, но оставили мне посуду, электрическую духовку и плиту, чтобы готовить, а есть мне приходилось на тумбочке, сидя на единственной табуретке. Я сразу же купила себе надувной матрас, подушку, одеяло и постель, чтобы спать, и ещё первый в жизни складной мольберт – в моём студенчестве их не продавали, и
