Геннадий Прашкевич - Брэдбери

— Сейчас много говорят о клонировании человека…

— Да, говорят, — засмеялся Брэдбери. — Но кто мешает вам самому заниматься клонированием? Женитесь и рожайте детей — они и будут вашими клонами! У меня четыре дочери, я уже четырежды клонирован. Что тут сложного?»

Каждое лето семья Рея Брэдбери выезжала на отдых.

На острове Коронадо, недалеко от Сан-Диего, Мэгги и Рей каждый раз останавливались в одном и том же старом отеле. Чудесные белые пески, зеленая трава, пальмы. Рей много времени проводил с детьми, водил их в кино. Собственно, он проводил время не просто с детьми, он проводил время с любимыми героями своих книг. Кино всегда восхищало его, он принимал его как вторую реальность. Вестерны, ужастики, мелодрамы, японские фильмы с их плохо отредактированными диалогами, боевики, слезливые мелодрамы — все жанры нравились Рею, он все смотрел с одинаковым удовольствием. Мир раздвигался… придуманные детали смешивались с реалиями… лица героев накладывались на лица окружающих…

А однажды — о, чудо! — в Лос-Анджелесе, гуляя по бульвару с детьми, Брэдбери увидел за витринным стеклом магазина… мистера Блэкстоуна! — знаменитого мага и волшебника из своего далекого детства!

Рей торопливо вошел в магазин.

— Здравствуйте, мистер Блэкстоун, — обратился он к изрядно постаревшему за эти годы магу и волшебнику. — В последний раз мы виделись с вами… в тридцать седьмом году. Прошло много времени, но я до сих пор помню каждый ваш фокус, вот как вы меня тогда поразили. А сейчас у меня у самого уже подрастают дочки, и я им о вас много рассказывал. Они… — несколько замялся он, — считают нас большими друзьями. Вы позволите представить их вам?

— Конечно, — засмеялся волшебник.

И переспросил:

— А как ваше имя, мистер?..

И когда девочки вошли, старый фокусник театрально раскинул руки:

— О, Рей! О, мой давний дорогой друг и ученик! Как давно мы с тобой не виделись!

Девочки смотрели на знаменитого мага и волшебника с неподдельным ужасом и восторгом. Даже постарев, он нисколько не подкачал. Он тут же, прямо в магазине, показал девочкам несколько удивительных фокусов с загадочно появляющимися и исчезающими игральными картами…

В 1969 году были сняты сразу два художественных фильма по рассказам Рея Брэдбери: «Человек в картинках» и «Летний Пикассо» («Picasso Summer»).

Короткие рассказы снимать трудно, но это не испугало опытного режиссера Джека Смита (Jack Smith).

В основу «Человека в картинках» он положил рассказы «Вельд» («The Veldt»), «Нескончаемый дождь» («The Long Rain») и «Завтра конец света» («The Last Night of the World»), a на главную роль пригласил известного актера Рода Стайгера (Rod Steiger).

Род оказался человеком веселым, но обидчивым и резковатым.

Проезжая мимо дома Брэдбери (часто отказывавшегося от вечерних актерских посиделок), он непременно выкрикивал: «Эй, Брэдбери! Так вам и надо! Сдыхайте тут от тоски!»

К сожалению, фильм «Человек в картинках» не получился.

А «Летний Пикассо» вообще не вышел на экраны.

Этот фильм получился таким плохим, что Брэдбери даже потребовал заменить его имя в титрах на псевдоним.

Но начинали съемку с большим воодушевлением.

Продюсеру Брюсу Кэмпбеллу (Bruce Campbell) пришла хорошая мысль — усилить действие фильма пародийными анимациями по картинам Пабло Пикассо, а кто-то предложил привлечь к съемкам и самого художника.

«Однажды летним полднем Джордж и Элис Смит приехали поездом в Биарриц и уже через час выбежали из гостиницы на берег океана, искупались и разлеглись под жаркими лучами солнца…»

Герои рассказа (и фильма) — жена и муж, отдыхая во Франции, встречают на пляже знаменитого художника Пабло Пикассо.

«Незнакомец (понятно, Пикассо. — Г. П.) рисовал и рисовал и, видно, даже не замечал, что кто-то давно стоит у него за плечом и глядит на мир, возникающий под его рукой на песке. От всего отрешенный художник ничего не замечал, — взорвись в заливе глубинная бомба, даже это не остановило бы полета его руки, не заставило обернуться. На гладком, убитом волнами берегу возникали львы и козы Средиземноморья и девы с плотью из песка, словно тончайшая золотая пыльца. Играли на свирелях сатиры и танцевали дети, разбрасывая чудесные цветы, скакали резвые ягнята, перебирали струны арф и лир веселые музыканты, единороги уносили юных всадников к далеким лугам и лесам, к руинам храмов и вулканам. Не уставала рука одержимого (художника. — Г. П.). Он не разгибался, охваченный лихорадкой, пот катил с него градом. Струилась непрерывная линия, вилась, изгибалась, деревянное стило металось вверх и вниз, вдоль и поперек, кружило, петляло, замирало и неслось дальше, словно вся эта неудержимая вакханалия непременно должна была достичь блистательного завершения прежде, чем волны погасят солнце. На двадцать, на тридцать ярдов и еще дальше, дальше, дальше неслись вереницей загадочных иероглифов нимфы и дриады, взметались струи летних ключей. В закатном свете песок сиял как расплавленная медь, несущая послание всем и каждому. Все кружило и замирало, подхваченное собственным вихрем, повинуясь своим особым законам тяготения. Вот пляшут на щедрых гроздьях дочери виноградаря, брызжет алый сок из-под ступней, вот из курящихся туманами вод рождаются чудища в кольчуге чешуи, а летучие паруса облаков испещрены узорчатыми воздушными змеями… а вот еще… и еще… и еще…»

Мысль пригласить на съемки Пабло Пикассо чрезвычайно понравилась Брюсу Кэмпбеллу. Не теряя времени, он попросил испанского тореадора Домингина, дружившего с художником, стать посредником в переговорах.

К сожалению, в жизни не всё складывается так, как бы нам хотелось.

В сценарии Рея Брэдбери странную «летнюю картину» Пабло Пикассо, набросанную на песке, погубил морской прилив (чего, конечно, можно было ожидать), а в жизни замысел оригинального фильма был погублен человеческим несовершенством (чего никто тогда, к несчастью, не ожидал). Домингин был абсолютно уверен в успехе своих переговоров с художником, но между ним и женой актера Юла Бриннера (хорошо известного в СССР и в России по фильму «Великолепная семерка») вспыхнул неожиданный роман.

А Бриннер был близким другом Пикассо…138

«— Ваше отношение к кино?

— Я бы так сказал: хороший кинорежиссер должен быть писателем. Он должен испытать нечто подобное. Он должен примерять мой опыт на себя. Он должен быть полон деталями. Полон теми точками жизни, о которых я упоминал. Даже не пытайтесь усмотреть за всеми фильмами со всеми их взрывами и прочей банальностью. Следить надо за великими режиссерами — вот недавно я пересмотрел “Лоуренса Аравийского” Дэвида Лина — я бы душу заложил, чтобы только написать сценарий для этого режиссера. Или вот фильм русского режиссера, который я видел тридцать лет назад, — о парне, который пошел на войну и в конце концов погиб. И ты сливался с героем, и вместе вы проходили испытание за испытанием. В кинотеатре ты плакал, но это были слезы радости от знакомства с большим произведением.