Анисим Гиммерверт - Майя Кристалинская. И все сбылось и не сбылось

…Но фильм «Человек идет за солнцем» еще не начали снимать, это произойдет только через несколько месяцев, а пока Чермен Касаев знакомит Майю с высоким, стройным, по-спортивному подтянутым двадцатисемилетним композитором Микой Таривердиевым, который, кроме музыки, любил еще море, оно было для него не только образцом красоты, но и — водой, где он любил подолгу плавать разными стилями, лететь сквозь столбы сверкающих на солнце брызг на водных лыжах, прицепившись к сумасшедшему скутеру.

Они сделали записи, песни у Микаэла были такими же изящными, как и он сам, они легко запоминались. Одна из них—. «Бывает так» — поразила Майю своим внутренним мягким светом, идущим от каждого звука музыки. И так же светел в ней голос Майи, и есть в нем немного женского лукавства — нет ни тени сомнения в том, что ее героиня любима и вскоре об этом узнает…

Бывает так: чудесныйвечер И есть о чем сказать,Но ты приходишь к месту встречи,Молчишь опять.В глазах прочту я ожиданье,Тихо погляжу.Ты хочешь, все слова признаньяПодскажу.

После фильма «Человек идет за солнцем» был еще «проходной» для московских мастеров кинофильм «До завтра», который снимался на студии «Туркменфильм». «С каким-то детективным сюжетом, какая-то туркменская столовая, шофера», — вспоминает Вера Гориславовна. Музыка Таривердиева существовала отдельно, сама по себе, и наверняка была украшением фильма, вполне возможно далекого от шедевра. Но это была уже «его» музыка. Есть в картине песня, запись которой найдена Верой Гориславовной в очередном из шкафов, — как еще один ценнейший, скрытый веками черепок из археологических раскопок. Поет Майя Кристалинская. Песня об одиночестве, об отрешенности женщины от мира, от большого города. В голосе Кристалинской — тоскующие, тревожные интонации. «По вечерам танцуют за каждым окном, по вечерам за каждым окном зигзаги людей неистово пляшут, пытаясь спасти свое хрупкое счастье за хрупким, как лед, стеклом… По вечерам темнеют в углах экраны, и поют провода о судьбах коротких, как телеграммы. По вечерам мы остаемся втроем — ты, я и город, но даже в объятьях твоих я тоже одна, пойми, я всегда одна…»

А потом музыкальная тема песни становится вокализом, его с теми же интонациями великолепно поет Кристалинская.

Кто и когда, кроме бездомных парочек, целующихся на последнем ряду в пустом кинотеатре, мог увидеть этот фильм? Видели ли его в Туркмении?

Пути Майи Кристалинской и одного из ярчайших композиторов нашего столетия разошлись после «туркменского прощания». Микаэл Леонович, вообще-то. Не часто баловал эстраду песнями, он писал музыку ко многим фильмам, у него появились новые исполнители: композитор всегда точно знал, кто должен петь то, что он пишет. Он работал с дуэтов Тараненко — Беседина, его песни пело трио «Меридиан», Алла Пугачева.

Тихо в квартире Таривердиевых. Музыка звучит теперь только с магнитофона. На рояле лежат очки Микаэла Леоновича, часы с металлическим браслетом. С фотографий на стенах смотрит живой Таривердиев. «У тебя такие глаза…»

Глава одиннадцатая

«Доброе утро» и горький день

«Оттепель», даже в своем позднем варианте, более неравномерном по тепловым признакам, постепенно расширяла отдушину в еще не очень-то проветренной ветрами перемен постсталинской Москве. Сюда уже устремлялись потоки свежего воздуха, и дышала им не только столица, но и значительная часть бескрайней страны. Театральные подъезды осаждали толпы жаждущих с одним вопросом: «Нет ли лишнего билета?» В кинотеатры стояли очереди по ночам на новый, полузапретный фильм. Еще гремело эхо декады французских фильмов, открывались выставки молодых художников, и не каждая попадала под черный глаз доносчиков, которые еще не перевелись в стране, и не каждая оказывалась под угрозой быть сметенной бульдозером. Театры, кино, выставки — все, что душе угодно, вплоть до Исторического музея, и это в любой день недели. А воскресенье с некоторых пор начиналось особо. Для всех тех, кто культурную жизнь заменял развлекательной, предпочитая не выходить из собственной квартиры, в десять часов утра оживали приглушенные маленькие динамики, присоединенные к радио-точке, все разом, в каждом доме — в Москве, Свердловске, Кинешме, Пензе. Ровно в десять по радио звучала песенка — как поздравление тружеников и тружениц, школьников и студентов с выходным:

С добрым утром, с добрым утромИ хорошим днем!

Песенка сразу же делала утро светлым, несмотря на мрачное осеннее небо, хлесткий дождь или снежную морось за окном.

Передачу «С добрым утром!» придумала в начале шестидесятых группа молодых людей, ребят и девушек, преданных радио, не умеющих хорошо петь и читать, но зато знающих, как это нужно делать. Правда, были в этой команде и смехотворцы. «Закоперщик» же — человек с энергией, равной атомной станции: невысокий, полный и мудрый, многолетний радиорежиссер Александр Столбов, который затем записывал эти передачи не один десяток лет.

Но если быть точным, Александр Столбов задумал вначале не передачу «С добрым утром!» и не в шестидесятых, а ее предшественницу. «Справочное бюро хорошего настроения» в конце пятидесятых Актриса Вера Орлова веселым, никогда не меняющимся голосом — этакая бодренькая и, как считали радиослушатели, непременно хорошенькая женщина, у которой все в жизни в порядке, и не только по утрам в воскресенье, — давала рецепты хорошего настроения в ответ на многочисленные звонки, просила эстрадных исполнителей петь песенки — в общем, творила настроение всем, у кого кошки скребли на душе.

Однако настроение в первую очередь портилось у редакторов и авторов передачи — от длинного и неуклюжего названия, и поэтому в самом начале шестидесятых его сменили на другое, которое осталось и по сей день (эта передача существует на одной из радиостанций, которых сегодня десятки в Москве и сотни по всей России).

Ну а передача, изменив название, немного изменилась и по содержанию. Теперь у нее появился «сквозной» конферанс, интермедии и песни, в каждой звучало их шесть-семь, причем абсолютно новых.

А литературные редакторы образовали мощную колонну: все впоследствии стали писателями, а один — режиссером московского театра. Писателями-сатириками стали Дмитрий Иванов и Владимир Трифонов (они через несколько лет покинули радиоэфир и перебрались на волны более современные, телевизионные, став авторами передач «С днем рождения» и «Будьте счастливы!» и фигурами, очень заметными на Шаболовке), Владимир Войнович (тогда еще не создавший своего солдата Ивана Чонкина, он писал стихи для Оскара Фельцмана «Комсомольцы 20-го года», «14 минут до старта», «Футбольный мяч» для Аркадия Островского, ее пел Олег Анофриев), Владимир Санин (он известен как автор книги об Антарктиде, в которой ему довелось побывать) и Марк Розовский — вот он-то и стал главным режиссером своего театра «У Никитских ворот».