Элизабет Хереш - Цесаревич Алексей

Алексей, который вскоре по приезде отца принимает первую ванну после долгого перерыва и начинает выходить из комнаты, теперь постепенно осознает ситуацию, в которой оказался со своей семьей. Но когда впервые становится свидетелем того, как обращаются с его отцом, то испытывает потрясение. Жильяр приводит пример:

«Куда бы мы ни пошли, нас везде окружают вооруженные солдаты под началом офицера — не отстают ни на шаг, словно они конвоиры, а мы заключенные. Предписания меняются ежедневно — не иначе, офицеры постоянно истолковывают их по своему усмотрению! Сегодня во второй половине дня, когда мы возвращались во дворец, дежурный часовой остановил царя окриком: «Сюда вам нельзя!» Офицер уладил ситуацию. Кровь ударила в лицо Алексею, когда он увидел, как какой-то солдат останавливает его отца».

Но удивление царевича еще больше, когда ему открывается другое лицо его многолетнего опекуна, матроса Деревенько. Анна Вырубова передает сценку, которую наблюдала:

«Я как раз проходила мимо комнаты Алеши, дверь которой была приоткрыта. И мне открылся следующий вид: в кресле вальяжно развалился матрос Деревенько, многие годы ходивший за царевичем. Вся семья всегда относилась к нему любезно и щедро одаривала. Видимо, одержимый революционной манией, он теперь демонстрировал «благодарность» всем: бесстыдно орал на мальчика, которого до этого любил и окружал заботой, приказывал ему принести то и это и исполнять любые службы, какие только его ограниченный умишко мог выдумать. Отупело и, очевидно, едва осознавая, метался мальчик по комнате, пытаясь повиноваться. Это было невыносимо. Я закрыла лицо руками и поспешила прочь от этого зрелища».

Вскоре Деревенько уволился со службы — или был освобожден от нее. Однако другой матрос, Нагорный, остался при Алексее, сохраняя прежние симпатии и заботливость. Поскольку в это время Алексей почти не вел дневник — а когда и открывал его, то только для лаконичных заметок без указания на ощущения или чувства, которые вызывал новый быт с его ограничениями и унижениями — переживания, подобные упомянутым, не находят отражения.

Произвол некоторых солдат распространяется даже на тех, кто не является членами царской семьи. Так врачу Алексея, Деревенко, делают грубый выговор, так как он, по мнению конвоиров, недостаточно быстро идет; одергивают также Жильяра, когда тот заговаривает с великими княжнами по-французски. Отныне солдаты бесцеремонно расхаживают по всему дворцу, так что членам семьи приходится замыкать свои личные апартаменты. Однажды сразу за порогом комнаты Алеши Жильяр столкнулся с солдатами. На его вопрос, что они здесь ищут, те объясняют, что хотят «видеть царевича» — как его называют и революционные солдаты. Жильяр указывает на то, что Алеша лежит в постели и его нельзя беспокоить. Тогда они требуют царя; Жильяр уверяет, что тот не у себя. К его удивлению, молодые люди удовлетворяются его объяснениями и удаляются. Однако со временем таких безобидных охранников становится все меньше.

Между тем Гиббс вновь и вновь пытается вернуться к своему ученику. Однако охрана в Царском Селе его не пропускает. Тогда он обращается за содействием к британскому послу. Тот делает представление Временному правительству. Однако его ходатайство отклонено — свое вето наложили пять министров. На время Гиббс сдается.

Именно Жильяр, невзирая на изменившиеся обстоятельства, первым затрагивает вопрос о продолжении образования Алексея. Он растолковывает родителям, что занятия необходимо продолжить, даже несмотря, на отсутствие учителей. В конце концов найдено следующее решение: Николай будет преподавать историю и географию, Александра религию, баронесса Буксгевден английский язык и русскую литературу, госпожа Шнейдер математику, Боткин русский язык и правописание и Жильяр французский язык. Через несколько дней Николай уже приветствует Жильяра «cher collegue»[140].

Так было продолжено обучение Алексея. И царевич умеет, несмотря на то обстоятельство, что педагогика не является специальностью вызвавшихся в учителя друзей семьи, оценить их готовность помочь. В конце каждого занятия он вежливо благодарит тех, кто провел с ним урок. Однажды вечером он устраивает вечеринку и приглашает на нее также врачей, верного адъютанта Долгорукова, а также гофмаршала Бенкендорфа. На ней он демонстрирует фильм проектором, который ему однажды подарила французская фирма «Патэ». Для каждого гостя у Алексея приготовлен небольшой подарок. Поскольку его комната[141] — кроме нее — в его распоряжении еще только спальня — не в состоянии вместить многих, в тот же вечер, в девять тридцать, он устраивает второй сеанс для всей прислуги.

В мае, по-видимому, для тренировки, Алеша пишет сочинение. Герой выдуманной им истории пес, который своему хозяину — школьнику — спасает жизнь, когда тот отправляется ловить в реке раков и падает с крутого обрыва в воду. Еще Алеша посвящает своей сестре (Татьяне, которая, как и он, держит пса, рифмованный стишок о собаке на английском языке. Очевидно, в ту нору спаниель Джой был его лучшим другом.

Кого Алеше в тот момент больше всего недостает, — так это любимого товарища по играм, Коли. Едва поправившись, он пишет ему открытку, но пройдет еще какое-то время, прежде чем он снова сможет его увидеть. Письма получать он пока что мог. Никому — даже родственникам — не позволено посещать царскую семью; частные телефонные линии прерваны. Письма хотя и вскрываются, но переписку еще можно вести и она, вместе с газетами, которые Николай еще получает, является для всех обитателей дворца единственным контактом с внешним миром.

Возможность сохранить связь с друзьями утешает с Алешу. Впрочем, он часто получает письма от людей, совершенно ему незнакомых — солдат, видевших его однажды во время инспекции или посещения лазарета, или от тех, кто узнал о судьбе царской семьи и хотел выразить им свои симпатии. 21 марта (3 апреля) 1917 года приезжает Александр Керенский, министр юстиции Временного правительства. Бенкендорф вспоминает позднее: «Он приехал со свитой из пятнадцати офицеров. Вошел через кухонную дверь, собрал караульных и произнес перед ними ультрареволюционную речь. Присутствовавшей при этом прислуге он объявил, что им теперь платит народ и поэтому они больше не являются слугами своих старых господ; тон был крайне провокационным, поведение нервным; в синей рубашке и сапогах, он внешне напоминал рабочего в воскресенье. Он не ходил, а бегал по комнатам, громко разговаривал и объявлял, что хочет видеть «Николая».

Николай собирает всю семью в одной из личных комнат, где и принимает Керенского. Как тот впоследствии утверждает в своих воспоминаниях, Алексей пристально его рассматривал все время. После встречи царевич рассказывает Жильяру: «Он всем совал руку со словами: «Я Верховный прокурор Александр Керенский» Первым делом Керенский обращается к Александре: «Королева Англии интересуется самочувствием бывшей царицы». При этих словах Александра краснеет. Впервые она слышит такое обращение. Алексей тоже смутился. Но его мать быстро берет себя в руки и отвечает, что чувствует себя хорошо, только сердце иногда пошаливает.